Брайан Олдисс - ФАТА-МОРГАНА 8 (Фантастические рассказы и повести)

— Я это называю «грандиозный финиш», — сказал Лен, тиская подружку.

Подружка не возражала:

— О, Ленни, не так сильно.

— Х.М.У.Р. — произнес Бад. Он теребил ее волосы. — Сукины дети! — Рука его потянулась к ручке радиоприемника.

(Х.М. (У.Р.) — Ходячие Мертвецы (Условная Реакция) — это ненормальное физиологическое явление было открыто во время войны. Оно возникло после применения определенных бактерио-газовых наступательных средств. Тела умерших солдат самопроизвольно поднимались и выполняли спазматические круговые движения. Позднее эти движения стали известны под названием «танцы хмуриков». Вызывающие такую реакцию микроорганизмы были выделены в отдельный препарат, и сейчас он используется в строго контролируемых экспериментах, требующих особого разрешения властей и заполнения специальной документации.)

Автомобиль наполнился музыкой. Мелодичная меланхолия брала за душу. Пегги прижалась к своему дружку и не сдерживала больше его вездесущие руки. В укромном уголке ее сознания что-то колыхалось и никак не рассасывалось. Это было как отчаявшийся мотылек, который окончательно запутался в застывающем воске, но все еще продолжает трепыхать крылышками; мотылек становится слабее и слабее, а вязкая ловушка кристаллизируется и твердеет.

Четыре голоса затянули неторопливую песню:

Пение четырех юных голосов, уходящее в бесконечность. Четыре жарких, одутловатых молодых тела, прижавшиеся друг к другу. Гармония слов и объятий. Безмолвное понимание.

Песня оборвалась, но мелодия не кончалась.

Молодая девушка вздохнула.

— И все-таки как это романтично, — сказала Олив Ойл.

Перевод с англ. Н. Савиных

Одна тайна неизбежно влечет за собой другую. После того, как мое имя стало широко известно и я прославился как виртуоз своего дела, мастер невероятных трюков, я столкнулся с такими необычными изложениями фактов и событий, которые заставили людей заинтересоваться моей деятельностью и персоной. Некоторые из этих историй были банальными и неуместными, некоторые — глубоко драматичными и захватывающими, одни изобиловали рискованными поступками и таинственными приключениями, другие приписывали мне обширные научные и исторические познания. Обо многих из них я рассказывал и буду рассказывать откровенно. Но об одной я всегда вспоминаю с большой неохотой, и если сейчас о ней и расскажу, то только после настойчивых расспросов и долгих уговоров со стороны издателей этого журнала, до которых дошли кое-какие слухи от моих родных.

До настоящего времени все это имеет прямое отношение к моей туристической поездке в Египет четырнадцать лет назад. Я избегал говорить о ней по нескольким причинам. С одной стороны, я не склонен использовать в личных интересах безошибочно подлинные факты и обстоятельства, явно неизвестные гостям страны фараонов, толпящимся возле сфинксов и пирамид, и, вероятно, с большим усердием утаиваемые в целях предосторожности властями в Каире, которые не могут совсем уж ничего о них не знать. С другой стороны, я не горю желанием подробно описывать тот случай, в котором мое распаленное воображение, должно быть, сыграло такую большую роль. То, что я видел — или представлял себе, что видел, — конечно, не имело места в действительности; но оно скорее должно рассматриваться как результат того, тогда недавнего, увлечения египтологией и раздумий на эту тему, естественно, возбуждаемых окружающей обстановкой. Эти побудительные причины, усиленные волнением в результате впечатления от подлинного события, невероятного само по себе, без сомнения, дали толчок нараставшему и достигнувшему кульминационной точки потрясению, пережитому мной в той, давно ушедшей кошмарной ночи.

В январе 1910 года подошел срок окончания моего договора в Англии, и я подписал контракт на турне с австралийскими театрами. Так как поездка эта предполагала наличие свободного времени, я решил использовать его главным образом для путешествий, которые меня, в основном, интересовали. Итак, в сопровождении жены я, полагаясь на благосклонность фортуны, поплыл вдоль континента и в Марселе сел на пароход «Мальва», приписанный к Порт-Саиду. После этого я предполагал посетить главные исторические достопримечательности восточного Египта прежде, чем окончательно отправиться в Австралию.

Наше плавание было приятным и оживлялось множеством забавных случаев, которые выпадают на долю мага-волшебника на отдыхе. Ради спокойного путешествия я намеревался держать свое имя в секрете, но был вынужден выдать себя своему же собрату по профессии, чье желание удивить пассажиров дешевыми трюками заставило меня вдвое усилить свои старания и тем самым разоблачить собственное инкогнито. Я упоминаю об этом в связи с конечным эффектом — эффектом, который мне следовало бы предвидеть, прежде чем раскрывать себя перед туристами на пароходе, которые потом разбрелись по всей долине Нила. Теперь, где бы я впоследствии ни появлялся, меня всюду узнавали. Я лишил себя и свою жену спокойной, безмятежной жизни и неприметности, о которой столько мечтал. Путешествуя ради того, чтобы побольше узнать о неизвестном, я сам в силу обстоятельств стал предметом пристального внимания и изучения, словно интригующий антикварный раритет.

Мы прибыли в Египет в поисках живописных мест, удивительных красот и волнующих тайн, но не все наши надежды оправдались, когда судно медленно приблизилось к Порт-Саиду и всех нас пересадили в небольшие лодки. Низкие песчаные дюны, раскачивающиеся на поверхности мелких вод буйки и отчаянно жалкий маленький город на европейский лад, где и увидеть-то нечего, кроме статуи великого Лессепса, [4] Лессепс Фердинанд — французский инженер, предприниматель, дипломат, строитель Суэцкого канала в 1859–69 гг. возбудили в нас желание продолжить путь, чтобы повидать что-то более интересное и достойное нашего внимания. Немного поразмыслив, мы надумали сразу же отправиться в Каир и к пирамидам, потом — в Александрию на австралийский пароход, осмотрев греко-романские достопримечательности, которые нам могла предложить древняя столица.

Поездка по железной дороге была вполне сносной и отняла у нас всего четыре с половиной часа. Мы увидели большую часть Суэцкого канала, вдоль которого следовали, и получили беглое представление о старом Египте в быстро промелькнувшей перед глазами картине восстановленного и наполненного водой канала времен Римской империи. Потом, наконец, показался Каир, мерцающий огнями в сгущающихся сумерках. Яркие созвездия в ясном небе предстали перед нами во всем своем великолепии, когда мы остановились у знаменитого «Гаре Централь».