Сакё Комацу - Гибель Дракона

Усталости как не бывало. Люди вскочили, встали на цыпочки, вытянули шеи. И наконец увидели: на фоне быстро угасающего заката, совсем близко проплыли черный корпус и мачта судна. Почему-то оно шло без единого огонька, даже без бортовых огней.

– Эге-гей!.. – люди закричали, замахали руками. – Сюда, сюда, помогите!..

– Костер, быстро! – крикнул Катаока. – И давайте сюда все карманные фонари кроме двух, самых мощных.

Старик громко распорядился, и средних лет мужчина побежал в сторону. Раздался треск ломаемых веток, куча быстро росла.

– Используем все батареи, – сказал Катаока, проверяя карманные фонарики и бросая лучшие батареи радисту – Передашь SOS. Все будет в порядке, расстояние всего четыре-пять километров.

При свете карманного фонарика радист соединил проводником батареи, не вынимая их из фонарей. Включив рацию, он закричал:

– Везет, они как раз переговариваются!

– А ты вклинься в их разговор, – посоветовал Катаока. – Судно сил самообороны?

– Нет, кажется, американское.

В рации раздались звуки более мощные, чем сигналы с судна.

– Послушай, – сказал радист, глядя на Катаоку. – Очень сильные сигналы поступают с очень близкого расстояния… Где-то совсем рядом…

– Ты хочешь сказать, что поблизости, рядом, есть еще кто-то, кроме нас? – Катаока огляделся кругом. Уже совсем стемнело. – А что говорят?

– Не понимаю. Иногда попадаются английские слова, но весь разговор ведется шифром на основе английского…

– Все равно, давай, вклинивайся…

– Ты думаешь, я этого не делаю? Да они никак пока не отвечают!

Высоко в небо взвилось яркое пламя костра. Все, и млад и стар, стоя спиной к огню, замахали руками и закричали.

– Не отвечают, – сказал тот, который посылал световые сигналы. – А почему на этом корабле соблюдается затемнение?..

– Катаока… – сказал радист. – Между сушей и кораблем есть еще одно место, откуда исходят радиосигналы, ведутся трехсторонние переговоры.

Катаока пристально вгляделся в темную поверхность моря. Между расплывчатым силуэтом судна и берегом виднелся едва приметный белый след от вспенившихся волн. Этот след постепенно приближался к берегу, оставляя хвост в открытом море. Откуда-то издалека вдруг донесся шум двигателя, и пожалуй, не одного, а нескольких. Это было, конечно, эхо, прокатившееся по склонам гор. За поворотом дороги кое-где замелькали отсветы, видно, блики от автомобильных фар.

– Друзья! – крикнул Катаока. – Поторопитесь! Сейчас к берегу причалит десантное судно!

– Они прекратили переговоры, а наши сигналы игнорировали! – сказал радист, оставляя рацию.

Люди долго прислушивались и вглядывались в темноту, пока не поняли, где причалило десантное судно. Ориентиром служили автомобильные фары, светившие у кромки воды на расстоянии около километра. Падая и поднимаясь, карабкаясь по скалам, люди наконец добрались до места, куда причалило судно. Это был крохотный огород, разбитый на склоне горы и огороженный камнями. Морская вода достигала почти самого верхнего края этой каменной ограды. С борта причалившего судна на берег перекинули трап. Тяжелые американские военные грузовики подъехали задом к судну. По спущенным помостам с них стали сгружать большие, обшитые брезентом, ящики. С помощью катков их стали грузить на судно.

– Стой! – раздался крик из темноты. На измученных, едва добредших сюда людей были направлены два автомата.

– Возьмите нас на борт! Здесь женщины и дети! – крикнул по-английски Катаока.

К нему приблизился высокий молодой офицер с детским лицом. Казалось, он был в замешательстве.

– Вы гражданские?

– Кроме нас троих. Мы-то из наблюдательной бригады спасательного отряда. Но все остальные гражданские лица…

– Но в данном районе спасательные операции закончились, и район закрыт… Во всяком случае, я получил такую информацию.

– Они заблудились и не успели бежать.

– Сколько всех?

– Человек двадцать, тридцать, должно быть…

– Живее! – крикнул офицер, обернувшись к солдатам, которые, замедлив погрузку, прислушивались к разговору. Потом он сдвинул каску немного назад и сказал с сожалением, но твердо:

– Весьма сожалею, но мы прибыли сюда для выполнения особого задания по указанию высшего командования. Прибыли сюда, несмотря на большую опасность. Спасение не входит в наши функции.

– Вы хотите оставить умирать этих матерей, младенцев и стариков? Они уже больше десяти дней блуждают по горам.

– Сожалею, по ничем не могу помочь. Если бы даже я и захотел взять вас на борт, судно слишком мало, после принятия груза мы и сами-то едва сможем разместиться.

– Не знаю, какой такой у вас груз, но жизнь людей дороже!

– Весьма сожалею. Но я военный, получая это задание, я одновременно получил особое указание выполнить его с максимальной точностью. Откровенно говоря, разговаривая с вами, я уже нарушаю приказ…

– В таком случае, хотя бы свяжитесь с головным кораблем и попросите немедленно вызвать спасательное судно! – умоляюще произнес Катаока. – Здесь почва опускается под воду со скоростью трех метров в день. Да еще с ежедневным ускорением. До самого высокого пункта осталось всего сто метров. А если нагрянет цунами…

– Я и этого не могу вам обещать, пока не переговорю с командиром. До выхода в безопасную морскую зону связь у нас заблокирована…

– Мерзавцы! – заорал по-японски один из коллег Катаоки, слушавший их разговор. – Вы, вы, разве вы после этого люди…

– Постойте, лейтенант Скотт… – произнес по-английски с сильным акцентом небольшого роста человек, появившийся из-за грузовика. – Сколько человек можно взять на борт взамен одного ящика?

– Этого… этого я сделать не могу, – упрямо ответил лейтенант, заливаясь краской. – Это нарушение приказа!

– А как вы думаете, откуда исходит приказ? В конечном итоге за эту операцию ответственность несу я. Отвечайте, сколько человек сможете взять на борт.

– Человек пять-шесть…

– А если только женщин и детей?

– Человек восемь-девять, не больше.

– Значит, десять человек возьмете. Я остаюсь здесь…

– Я… я не могу этого допустить!

– А я сделаю так, чтобы вы могли это допустить. Дайте мне бумагу и перо…

Получив требуемое, человек что-то быстро написал и расписался.

– Сколько у вас женщин и детей? – обратился он к Катаоке все еще по-английски.

– Шесть женщин и трое детей…

– Пусть их сопровождает кто-нибудь из мужчин, говорящий хотя бы на ломаном английском.

– А как вы собираетесь поступить с остающимся грузом?

– Всю ответственность за него я беру на себя, так что об этом не беспокойтесь! Вот этот ящик, предпоследний, останется на берегу… Да, этот. Ведь я лучше всех знаю их содержимое…