Мария Фомальгаут - Временекрушение

– Вон там еще обломки какие-то…

Смотрю на вас, отчаянно возражаю:

– Это ограда была.

– А что она ограждала, ограда эта?

– Э-э-э…

– Вот это проверьте, обязательно проверьте… мало ли…

Киваю. Обещаю проверить. Осторожно думаю про себя, что вы малость того, что поверили в лампу с джинном – но думаю о-о-очень-очень осторожно, так, чтобы мои мысли не отпечатались в книге, а то ведь вы её читаете сейчас, узнаете, что я про вас думаю, мало не покажется…

Оглядываю пустошь.

Степь.

Остатки изгороди.

Фундамент чего-то там неведомо чего.

Одинокие деревца, на одном из которых приколочены какие-то доски.

Бетонная плита у дороги…

Плита…

Плита…

А под плитой что? – спрашиваете вы.

Ага, спохватились, я уже думал, не заметите, ага, как бы не так, уже увидели плиту, уже спрашиваете, что под ней. Ничего не поделать, придется копать, ладно-ладно, любой каприз за ваши деньги, я даже говорить не буду, что не может быть дома под фундаментом…

…иногда в нашем доме появлялись гости – впрочем, нечасто. Почему-то мы тщательно прятали от них лампу, как будто боялись, что с ней может что-то случиться – хотя кроме нас тайну лампы не знал никто…

Вы перечитываете дневник, пожелтевший от времени. Осторожно замечаю, что это может быть не обязательно правдой, а вдруг это чья-то неудавшаяся повесть, не более – но вы и слышать не хотите.

Вы верите.

Вы обходите пустошь и ощупываете воздух, как будто дом может быть невидимым. Вы осторожно спрашиваете, может ли здесь быть какой-то портал – я пожимаю плечами, всё может быть. Нет, в нашем мире наука не знает, что такое порталы. Ну, можно, конечно, исследовать, кто вам не дает-то. Это не ко мне, я не физик, это вы с физиками договаривайтесь, они вам там чего-нибудь на Адронном коллайдере или я не знаю, на чем…

Вы спохватываетесь, вы волнуетесь, вы требуете прочесать всю траву, вы ищете крохотный домик, не домик – домишко, который не видно невооруженным глазом. Осторожно замечаю, что дневник в моих руках вполне себе нормальных размеров, так что вряд ли его автор будет крошечным. Вы спрашиваете, нет ли у нас каких-нибудь уменьшителей, я клятвенно уверяю – нет, нет.

…больше всего меня поразило, что сейчас, годы и годы спустя, когда я вернулся в те же края, наш дом все так же стоял на своем месте – время пощадило его. Тем более странно, что Златы уже нет в живых, да и мои собственные кости рассыпались в прах – делом все так же стоял, как и во времена нашей юности, такой далекой, что даже край вселенной кажется ближе.

Вы читаете, вы удивляетесь, вы сомневаетесь, – вы думаете, что это фейк, какой-то изощренный фейк, розыгрыш какой-то, а может, и правда неудачный литературный опус.

Вы уезжаете.

Шорох шин.

Пыль по дороге.

Я вижу дом. Я его сразу же увидел, как только мы сюда приехали. Поднимаюсь на первый этаж – это оказывается не так просто, как я думал – оглядываю гостиную с камином, она оказалась меньше, чем я думал. Ищу лестницу на второй этаж, лестница находится не сразу, второй этаж здорово обветшал, но еще сохранил остатки былого уюта. Что-то подсказывает мне, что лампа спрятана на третьем этаже, – я карабкаюсь туда, с третьей попытки попадаю в комнату – здесь стоят кровати, здесь ночник, здесь занавески, здесь еще что-то, нужное для спальни…

Шорох шин.

Машина останавливается.

Вы.

Здесь.

В двух шагах.

Отчаянно пытаюсь понять – как вы, почему вы, зачем вы, неужели внимание книги переключилось на меня, неужели книга смотрит, что я делаю, а я-то, идиотище, поверил, что действие сейчас унеслось за вами и вашей машиной туда, на запад, к большим городам…

Вы спешите ко мне.

Вы уже не требуете показать вам дом – вы видите дом.

Дом.

Доски на дереве.

Веревочные лестницы.

Выцветшие тряпки.

Дом.

Вы всё понимаете, вы смеетесь, вы хлопаете меня по плечу. Вы еще раз смотрите на дом.

И уезжаете.

Что?

Что такое?

А-а-а-а, три человека было… верно говорите, три человека. Вы, я, и…

Да.

Он сидит рядом со мной.

Благодарно пожимает мне руку.

Я знаю, что он может выполнить любое мое желание.

Но я ничего у него не прошу.

Ничего…

Никто его не убивал.

Это уж потом было.

Ну, не совсем потом, но потом.

А до этого:

– Где вы были в момент убийства?

– Никакое это не убийство.

– Простите?

Смотрю на него, не понимаю.

– Никакое это не убийство.

– Но…

– …он умер, не так ли? Но с чего вы взяли, что его именно убили?

– Но… разве это не детектив?

Он смотрит на меня, усмехается:

– А вы что, смотрели обложку нашей книги?

– М-м-м-м…

– …а ведь все намного проще. Стихия, друг мой.

– Стихия?

Совершенно верно. Старого лорда убила стихия, да вот вы сами посмотрите на обложку книги, роман-катастрофа, люди беззащитны перед лицом стихии, которая убивает старого лорда…

Молчу. Не могу поверить, что все получилось вот так, я целый месяц бился над разгадкой этого дела, чтобы в конце концов узнать, что лорда убила… стихия.

– Стихия? – переспросил я.

– Ну да. Вы же помните, какая была непогода в ту ночь…

– Да, буря так и бушевала, я уже боялся, что дом снесет ветром…

– …вот видите. Вот и получается, что старого лорда убила стихия.

Я смотрел на дворецкого, и все еще отказывался верить ему – несмотря на явные доказательства в виде обложки книги. Что-то не сходилось, что-то, что-то…

– Ну да.

– Конечно же.

– Послушайте… а как вы объясните, что старый лорд был застрелен?

– Ну… а что в этом такого?

– Как что такого? Не понимаете? Как стихия могла застрелить лорда?

– Ну… – дворецкий нахмурился, – например, пистолет висел на стене, порыв ветра ворвался в комнату и…

– …да вы хоть понимаете, что это невозможно?

Дворецкий насторожился: он все еще боялся, что я подозреваю его в убийстве старого лорда.

– И… и почему же, по-вашему, умер хозяин?

– Кто-то убил его… и выдал убийство за разгул стихии…

– Но кто?

– А кто написал на обложке – роман-катастрофа?

– М-м-м… автор?

– Ну что вы, автор бы заставил кого-нибудь из нас убить старого лорда…

– Но тогда кто?

Я задумался:

– Кто-то написал на книге – роман-катастрофа… редактор… корректор… наборщик… Мы должны это узнать…

На всякий случай я снял с пистолета в кабинете отпечатки пальцев – точно зная, что в нашем мире нет никого с такими отпечатками…

– А мы завтра увидимся?

Она прижимается к нему всем телом крепко-крепко.

Он прикидывает. Думает.

– Увидимся.

– А послезавтра?

Он хмурится.

– А послезавтра уже нет.

– А что так?

Он снова хмурится, не хочет говорить.

– А так.