Павел Парфин - «Полонез». Книга фантастики

– Сам ты придурок!.. Аленда.

Не удержавшись, я поцеловал ее и, посадив в такси, стоявшее поблизости на стоянке, отвез Аленду, куда обещал. На душе было очень кайфово и одновременно очень паскудно. Ведь только что я втюрился в чужую мечту и при этом совершил двойное предательство – я предавал Аленду, возвращая ее ненавистному ей Гимарину, а вместе с ней предал еще одну славную девушку, мою мечту Юти.

В пути Аленда прижалась к мой руке – как раз к тому месту, где у меня вырос гриб. Она явно лукавила, что-то замышляя, когда начала говорить мне всякий бред:

– А ты ничего… Даже лучше, чем ничего. Надо будет найти минутку и переспать с тобой. Ты ведь таксист – значит лихач. Ты ведь и в постели лихач, чего молчишь? У тебя улыбка кретинская!

Я и вправду всю дорогу улыбался, как какой-то кретин.

Вдруг она вцепилась в меня взглядом – ага, вот оно, догадался я.

– Скажи, как ты это делаешь?

– В смысле? Трахаюсь, что ли?

– Не придуривайся! – глазки у нее были остренькими, как зубки, – не отвяжешься.

Я подумал, что, пожалуй, не прочь с ней переспать, поэтому сделал вид, что сдаюсь.

– Ты хочешь знать, как я предсказываю?

– Да.

Ухмыльнувшись, я свернул к обочине и заглушил мотор. Потом, придав своему лицу крайне важное, суровое выражение, скинул с себя куртку и закатал свитер на правой руке.

– Блин, что это за дрянь?! – увидев гриб, Аленда шарахнулась от меня и ударилась затылком о стекло на дверце.

– Гриб. Он и помогает мне вещать.

– А чего он весь в кровище? – морщась от омерзения и дикого страха, едва выдавила из себя Аленда, когда слова, до этого бывшие легкими и невесомыми, вдруг превратились в густую вязкую пасту. Прямо как та, что краснела в моем грибе.

– Это не кровь, а какие-то непонятные выделения, – я мокнул палец внутрь гриба и неожиданно поднес к носу девушки. – Хочешь попробовать?

– Да ты что, спятил?! – Аленда завизжала как резаная. – Сейчас же высади меня!

– Успокойся. Довезу и высажу, – я попытался угомонить ее, но она забилась еще сильнее. Тогда я решил свести все к шутке и, как ни в чем не бывало, облизнул с пальца красную слизь.

– Сладенькое… Знаешь, какой после него стояк наступает?

– Да пошел ты, урод!

Оставшееся до дома Гимарина время мы ехали молча. Я включил блюз и, поглядывая в зеркало на Аленду, пересевшую на заднее сиденье, знал, что все будет хорошо. Девушка постепенно оттаяла, перестала ежиться и называть меня всякими нехорошими словами; кажется, она даже забыла про мой гриб…

Наконец приехали. Я остановился в нескольких метрах от ворот, за которыми скрывался довольное помпезный, кичливый особняк, потому что дорогу нам преградило другое такси. Я проводил Аленду до ворот, за ними топтались двое охранников и какой-то мужик в смешной красной шапочке в белую горошину.

– Это что еще за мухомор? – хохотнув, спросил я.

– Наш молочник, – безразличным, почти потерянным тоном пояснила девушка. – У них в фирме все так ходят. Это типа униформы. Подчеркивают свою долбанную экологию.

– Молочник-мухомор… А ты что, любишь молоко?

– Офигел?! Это Гимми умирает без молока, а меня выворачивает от него.

– А виски ты хоть пьешь?

– А то! С колой я все пью…

Прощаясь, я поцеловал Аленду на глазах охранников и мухомористого молочника, сел в машину и, дав задний ход, рванул с места.

*4*

Сегодня была пятница. Вечером мы втроем должны были по обыкновению собраться в баре «Полонез». На меня что-то нашло, после того как я расстался с Алендой, сердце мое переполняла радость, я был в ударе, мне хотелось покуражиться и совершить что-нибудь безрассудное… И тогда я решил разыграть друзей.

Я придумал для Михаила и Дика многоходовую комбинацию. Она была построена на вещах, которые я предвидел ясно, как день, но о которых не могли знать мои товарищи. Результатом розыгрыша стало то, что я заставил поверить их в невозможное: Михаила в то, что он уже сегодня утратит редкий дар обращать спички в живые растения, а Дика – что к нему вернется Берти, его любимая бабочка, которую раздавили во время недавнего митинга.

Выслушав мой сбивчивый, горячечный рассказ, приятели оторопели от неожиданности. Но это длилось недолго. Уже через минуту они решили, что я задумал их жестоко развести: Михаила чуть не хватил сердечный удар, а Дик едва сдержался, чтобы не набить мне морду.

Потом, когда до них дошло, что я знаю о них такие вещи, о которых они даже не смеют догадываться, оба снова замерли, оцепенели, а затем, отойдя от шока, потребовали объяснений.

Первое предвидение было связано с Мари, женой Михаила. Сегодня ей вдруг взбрела в голову бредовая мысль: Мари вдруг решила, что пора выкинуть из дома разный хлам, в том числе детскую ванночку, в которой Мишка превращал горелые спички в чудо-деревца. Глядя в стакан с недопитым виски, я видел воочию, как Мари вызвала грузчика, чтоб тот вынес ванночку из квартиры, пикап грузчика был уже в пяти минутах от дома Михаила, поэтому я посоветовал другу позвонить жене и предупредить ее, что он осведомлен о ее мерзком плане.

Второй пророческий финт оказался для меня проще, но для Дика более жестоким. Вчера перед сном меня внезапно осенило (видимо, уже начал действовать гриб), что у Берты могло быть потомство. Дик не ведал о том, что бабочка отложила яйца на его цветастый верблюжий плед. Дик крайне редко им пользовался, плед лежал в шкафу; там, в тепле и во тьме, сформировался кокон, и час назад из него вылупилась бабочка. В отличие от своей неповоротливой матушки, неспособной летать, малышка оказалась очень легкой, подвижной и любознательной. Последняя черта ее и сгубила. Бабочка выпорхнула из шкафа и, облетев несколько раз комнату, с доверчивым видом села на клетку со скворцом. Тому оставалось лишь просунуть сквозь прутья свой черно-желтый клюв…

– Керуак, я требую объяснений: как ты, собака, докопался до этого? – угрожающе сдвинув брови, Дик поднес к моему носу кулак.

– В этот раз тебе не отвертеться, – поддержал друга Михаил. – Так что не юли, выкладывай все как на духу. Мы не отпустим тебя, пока ты не скажешь, на хрена ты за нами следил!

Но я не успел им ничего рассказать – за меня это сделала Аленда.

– Ваш приятель псих. Он жрет гриб, который торчит у него из руки, и пророчествует, – совсем близко раздался вдруг ее голос.

Я мгновенно обернулся – и увидел ее. Аленда сидела за соседним столиком, в полном одиночестве, и с меланхоличным видом потягивала через соломинку какую-то бурую жидкость. Я был потрясен и счастлив одновременно. Бросив приятелям что-то вроде «я сейчас…», пересел за столик Аленды.

– Куда?! Назад! – запоздало крикнул мне вдогонку Дик, но я не удостоил его даже взглядом.

– Привет, – я улыбнулся Аленде.