Павел Парфин - «Полонез». Книга фантастики

Фильчи нелепо не только питалась, но и жила. У нее абсолютно отсутствовал инстинкт самосохранения, не было ни малейших привязанностей и привычек. Прям как у людей ХХI века. Кошка регулярно вываливалась из окна нашей квартиры, частенько попадала под колеса авто, безропотно сносила побои соседей, травилась на улице какой-то дрянью – а потом отряхивалась, выкочуривалась, оживала и продолжала мурлыкать дальше: тихо-тихо, как часы на кухне. Гладя кошку, я ясно понимал, что конец света наступит сразу же, как она умрет.

Сумск – город, в котором жили я, моя мечта, моя кошка, мои друзья и много незнакомых мне людей, ничем не отличался от подобных ему городов. Сорты (люди, имеющие свой бизнес), биджи (чиновники и политики разных мастей и рангов), трины (люди, которые каждый день исправно ходят на работу), таксисты, шпана, шлюхи и художники – все, как везде. Жизнь в нашем городе серая, однообразная, даже громкие преступления случаются здесь крайне редко. Последнее, кстати, произошло неделю назад. А за десять дней до него с разницей всего лишь в несколько часов случились два первых – и тут же Сумск облетела жуткая весть: в городе объявился маньяк!

Неизвестно, насиловал ли он своих жертв, но доподлинным фактом стало то, что преступник съедал их. Поговаривали, что во всех трех случаях в мусорных баках были найдены скелеты с обглоданными костями. Следователи ломали голову, кто мог решиться на такое бесчеловечное преступление, но еще больше диву давались оттого, что от костей недвусмысленно пахло хорошим соевым соусом и французской горчицей.

Несмотря на то что обе находки были сделаны в престижном районе города, переполох случился не там, а у нас, в гетто. Люди стали вооружаться стальными прутами, битами, ножами… Я купил своей мечте пистолет, Юти записалась на курсы по стрельбе, а сам я, как ни в чем не бывало, продолжал пить виски.

*2*

Однажды Дик предложил мне сделать оберег-тату. К тому времени он уже полтора месяца как занимался эзотерическими тату и мог выколоть татуировку на все случаи жизни: от сглаза, порчи, аварии, депрессии, для приворота, новых знакомств и т. д. О защитных, охранительных свойствах эзотату (так еще называли этот сакральный вид татуировок) в те дни писали все местные газеты.

– Понимаешь, нательный крест и чеснок больше не помогают. Только тату, – уговаривал меня Дик. – Я выколю тебе солнечный гриб, и он спасет тебя от каннибала, – с серьезной миной на лице поклялся он.

С этими словами Дик закатал рубашку на своей левой руке и показал татуировку, нанесенную на предплечье.

– Это, что ли, солнечный гриб? – усмехнулся я – мне плевать было на каннибала. Но тут я вспомнил, что Юти любит мужчин с татуировками, и согласился.

Я пришел к Дику домой, где он неофициально держал небольшой салон. Даже не салон, а так – татутамбур, как называли его друзья и редкие отважившиеся на татуировку клиенты. Дик работал дедовскими методами, нанося рисунки иглой и не признавая никаких лазерных машинок. Чернилами он тоже пользовался какими-то доисторическими, выискивая их в таежных магазинчиках, где торговали разной рухлядью, замшелым винтажом и ошметками старого времени, от которых до сих пор притягательно пахло неподдельной жизнью.

Дик налил нам по стакану виски, я осушил свой до дна, а Дик – на две трети. Он вылил остатки виски на носовой платок, которым минуту назад стряхнул со стола обеденные крошки, и стал протирать им мне правую руку в районе предплечья.

– Погоди, ты ничего не перепутал? – не удержавшись, остановил я приятеля. – Ведь у тебя тату на левой руке.

– Вот именно, – с глубокомысленным видом кивнул Дик, отвинчивая крышку на баночке с чернилами. – Керуак, ты будешь моим зеркальным отражением… Или я твоим – там видно будет. Вот черт!

Он обнаружил, что баночка пуста.

– Что за хрень, чернила кончились!? Их же было здесь до фига!.. Ладно, посиди тут, но не вздумай свалить, – Дик подбадривающее похлопал меня по плечу. – Я мигом смотаюсь, здесь рядом…

Его не было больше часа. Мне не оставалось ничего другого, как допить виски. Дик вернулся обескураженный, с непонимающим выражением на лице.

– Странно все это… Стоит два дня не выходить из дома – и город не узнать. Одни магазины закрывают, другие открывают…

– Ты не купил краску? – обрадованным тоном спросил я: пока я ждал Дика, мне перехотелось делать татуировку.

– Почему же не купил? – вновь обрел уверенность Дик. Он полез в карман и вынул флакон – другой формы и с другой этикеткой, нежели тот, в котором кончились чернила.

– Это, правда, несколько не то, что я хотел, но тоже сойдет.

– Слышишь, парень, а ты не угробишь меня этой своей… – почуяв неладное, я стал пятиться к выходу. Но Дик цепко схватил меня за руку и, стремительно макая иглу в чернила, на несколько минут превратился в архаичного художника. Я окаменел: на моих глазах рождалась причудливая накожная живопись.

На самом деле тату получилось банальным, откровенно говоря – убогим.

– Это и есть твой солнечный гриб? – не скрывая своего недовольства, фыркнул я. – По-моему, эта фигня больше похожа на ядерный гриб!

– Много ты понимаешь, – снисходительно хмыкнул Дик. Он откупорил вторую бутылку виски, разлил по стаканам и протянул причитающуюся мне порцию. – Надо обмыть… Погоди, скоро ты убедишься в магической силе этого гриба.

Не помню, как я вернулся домой. Не столько пьяный, сколько оглушенный тяжелыми, будто будущее похмелье, предчувствиями, я повалился спать. Посреди ночи на руке, где была выколота татуировка, неожиданно нарвало, у меня поднялась температура, начался сильный жар – а на утро у меня вырос гриб. При этом не возникло ни малейших сомнений, что дрянь, которая невесть каким образом выросла на моем теле, была грибом. «Ну, Дик, сволочь, какой же отравой ты меня заразил?!» – я пришел в бешенство и одновременно здорово струхнул. Да, я был ошеломлен и подавлен, не готовый к таким сюрпризам судьбы. Правда, после того как я заставил себя рассмотреть гриб, я немного успокоился. Гриб не вызывал опасности, напротив, казался жалким и уязвимым, явно против воли своей выросшим на моем теле; он словно от чего-то защищался: его шапка была растопырена и нелепо изогнута краями вверх, точно перчатка, готовая вот-вот принять удар бейсбольного мяча, от которого, она знала заранее, ей не устоять.

Внутри гриба, на дне его вычурной шляпки, краснела жидкость, похожая на кровь. Содрогнувшись от отвращения, я попытался вылить ее в кухонную мойку – куда там! Содержимое гриба оказалось вовсе не жидкостью, а чем-то вроде пасты или слизи – таким же густым и вязким. Эта штуковина буквально въелась в мой гриб, точно красная пиявка, и ни за что не желала с ним расставаться. Тряхнув еще пару раз рукой, я вдруг макнул палец в неизвестное вещество, обосновавшееся в шляпке гриба, и поднес к носу – на удивление пахло очень хорошо. Аппетитно! Не поверите – пахло смородиновым вареньем. Не удержавшись, я облизнул палец – с этого момента все и началось.