Павел Парфин - «Полонез». Книга фантастики

– Хочешь? – она придвинула ко мне стакан. Я машинально потянул из соломинки – и тут же выплюнул все на стол: ненавижу виски с колой!

– Как ты меня нашла?

– Как?.. Я тоже провидица. Не все же тебе одному людям лапшу на уши вешать.

– Нет, правда?

– Да все очень просто, чувак. Я спросила у таксиста, который возит нашего молочника, где собирается его братия. Он вначале ломался, как девка, но когда я сунула ему забугорскую бумажку, тут же раскололся, сказал, что вы заседаете в «Полонезе».

Замолчав, Аленда опустила голову и снизу вверх заглянула мне в глаза – так осторожно, будто готовилась поймать то, что из них сейчас выпадет.

– Ты чем-то расстроен? Ты не рад меня видеть?

– Рад. Но я обречен.

– На что?

– На ночь с тобой.

От этих слов Аленда демонстративно фыркнула, обрызгав меня слюной.

– Гимарин, если узнает, что я переспала с тобой, убьет нас обоих.

Я улыбнулся: мне понравилось, каким образом она дала согласие на секс со мной. Вслух же я сказал другое:

– Тебя не убьет точно.

– Почему ты так в этом уверен?

– Ты забыла, я могу заглядывать в будущее.

Я позвонил напарнику – его смена вечно выпадала на пятницу, когда большинство собирались в баре, – и он отвез нас к дому Гимарина.

Хозяина дома не было. Но Аленда все равно не захотела включать свет в прихожей, ловко подставила мне подножку, повалила на пол и повалилась на меня сверху. Ее губы тщательно обыскивали каждый сантиметр моего тела, словно первобытный охотник в поисках съедобного корешка, – в то время, когда мой корешок давно прорастал в ее дерзкой утробе…

Потом мы перебрались в ее постель, и теперь я искал на ее теле места, которых не успели коснуться мои губы.

Потом нам захотелось есть, и я, посадив ее себе на закорки, понесся, как конь, на кухню.

– А там что? – пробегая возле мрачной, как мне показалось, наглухо закрытой двери, мимоходом поинтересовался я.

– Фиг его знает, – отмахнулась Аленда, продолжая погонять меня, как заправская наездница. – Гимарин меня туда не пускает. Наверно, он ставит там свои эксперименты.

– Эксперименты? А ты ничего о них не рассказывала…

Через минуту нам было уже не до них, до чужих экспериментов, – мы сами были горазды экспериментировать, да еще как!

Была какая-то еда, небрежный пир, хватали пальцами и губами, брызгались кетчупом и взбитыми сливками, бросались маслинами и корнишонами, по очереди вымазали друг дружку красной патокой из моего гриба – и, вновь умирая от беспричинного голода, сливались в жадном соитии…

Мы уснули, то ли безнадежно переплетясь телами, то ли в забытьи отвергнув друг друга. Посреди ночи вернулся Гимарин с каким-то типом и, ни слова не говоря, выстрелом в голову убил Аленду. «Провидец хренов», – все, что я успел подумать о себе в тот момент.

Кровь Аленды обрызгала меня и залила гриб. Я почувствовал, что стремительно теряю зрение – и в следующий миг отключился…

*5*

Очнулся я, сидя на стуле, со связанными сзади скотчем руками. С трудом приподняв веки, я попытался осмотреться. Справа от меня, напротив входа в комнату, стоял длинный, вдоль всей стены, стол, заставленный многочисленными и разнокалиберными колбами, пробирками, баночками и штативами. Вероятно, я попал в химическую лабораторию, догадался я. И тут я увидел их.

– Ну, что вы чувствуете? – спросил, приблизив свое лицо к моему, Гимарин.

– Гимми, он тебя не слышит, парень еще в отключке, – донесся до меня другой голос. Он принадлежал тому типу, что приехал с Гимариным ночью. Я невольно обратил на него внимание: незнакомец был чрезвычайно толст, подобно тем жирным американцам, которых показывают по телеку. Приставив к торчащему животу тарелку, этот тип жадно обгладывал свиные ребрышки, обмакивая их в какой-то приятно пахнущий соус. Одутловатое лицо толстяка лоснилось, остатки волос на большом голом черепе были заплетены в тоненькую свинячью косичку, лениво телепавшуюся в такт его движениям.

Гимарин, напротив, был тощ, худ и зол. Его острая, клином, бородка, казалось, искрилась и потрескивала от избытка нервных зарядов, спрятанных в ней; глаза лихорадочно блестели, обращая свой взгляд попеременно то на меня, то внутрь себя – в этот краткий миг они затуманивались, стекленели, будто сознание решило покинуть его…

Но вот глаза Гимарина вновь болезненно вспыхнули, впившись в меня, и он повторил:

– Так что же вы чувствуете?

– Я…

– Вы будто ослепли, так?

– Да, но… я вас вижу. Хорошо вижу!

– Ни черта ты больше не видишь, – оторвавшись от еды, рявкнул толстяк. – То, что ты мог раньше, все эти твои способности… теперь коту под хвост!

– Все, как я предполагал: кровь нейтрализует цианол – яд, которым был богат твой гриб.

– Это что же, все это время я добровольно травился?!

– Ты про красные секреции, которые выделяет гриб?.. Нет, это совсем другое, они абсолютно безобидны. А вот яд в тканях гриба…

Возбужденный каким-то открытием или, точнее, фактом его доказательства, Гимарин стал нервно ходить по комнате. Его место возле меня тотчас занял толстяк; он пожирал меня таким взглядом, словно ему было недостаточно его свиных ребрышек.

– Усек, парень? Не верь Гимми, он тебя успокаивает. Ты жрал этот яд, и он вызывал у тебя галлюцинации.

– Это были не галлюцинации, я в самом деле мог предсказывать!

– Заткнись, придурок!

– Что вы со мной сделаете?

– Как что? Убьем, а потом сожрем на ужин.

– Видите ли, возможно, это прозвучит для вас новостью… – с нарочитой медлительностью, как будто раздумывая, говорить ли мне правду, начал Гимарин, снова подойдя ко мне. Запнувшись на миг, он продолжил, но теперь таким тоном, словно говорил сам с собой. – Гриб помогает обрести бессмертие, я в этом ни в коей мере не сомневаюсь. В грибных тканях скрыт фантастический иммуностимулятор! Однако к нему не так просто подобраться, гриб и впрямь очень ядовит… пока жив его суррогатный носитель. Нам пришлось провести ряд экспериментов…

– Чтоб ты знал, мы сожрали трех болванов, таких как ты, чтобы выяснить истину! – по второму разу обсасывая свиные косточки, встрял толстяк.

– …И только один показал, что цианол утрачивает свою силу, стоит лишь устранить суррогатного донора. В этом случае, в случае насильственного смертельного исхода, энергия яда сублимируется в энергию роста гриба: клетки его грибницы начинают активно размножаться, и она пускает свои грибные метастазы столь глубоко…

– Что легче сожрать тебя, чувырлу, чем выковырять из тебя гриб, ха-ха-ха! – вновь вмешался толстопузый, помахивая, как хвостом, своей мерзкой косичкой.

– Нет-нет, вы это не сделаете! – воспротивился я своей незавидной участи и что есть мочи заерзал на стуле. – Вы же цивилизованные люди, а не какие-то людоеды. И потом, есть меня из-за гриба – это же так… примитивно… Вы, наверно, его с чем-то спутали, да вы его просто недооценили! Это – гриб-оракул! Он помогает предсказывать будущее…