Василий Лягоскин - Каменный гость. Пятая книга о Серой Мышке

– Да, – согласилась с ним Наталья, пряча улыбку, – за рубежом мне вряд ли бы удалось выкупить уже проданные кому-то билеты. Вот так – из простого каприза, переплатив втрое…

Путешествие – совсем уже короткое – до аэропорта столицы страны Восходящего солнца продолжилось в компании. «Японка» заняла свое место в кресле – наискосок от того, которое нахально оккупировали российский депутат и один из его помощников. Явно напуганная Людочка (так обращались к ней и депутат, и его помощник) крутилась вокруг них; споро принесла рюмки, потом вполне приличную закуску.

– Кстати, оплаченную из моего кармана, – чуть улыбнулась Наталья.

Улыбнулась не в порыве жадности; напротив – почему-то эта небольшая встряска только подняла ей настроение, а последовавший за первой рюмкой «лекарства» разговор даже позабавил ее, и заставил совсем немного откорректировать собственные планы на японское турне.

– Первым дело, Витюша, – просипел депутат, глотнувший слишком большую порцию спиртного, – повезешь меня к этим… гейшам. Сравним, так ли они хороши, как Иваныч о них рассказывал.

Он что-то бормотал дальше; Витюша согласным на все голосом отвечал ему, а Мышка в душе улыбалась, отстранившись от пьяных голосов. Она сейчас вспомнила знакомую гейшу; удивительную историю знакомства с Микой – Новой луной. Крупина в тот день, точнее, поздний вечер, назвалась Рини, Маленьким зайчиком. Вспомнила и урок, который ей преподнесла опытная гейша. Ей нестерпимо захотелось вернуться в то время, когда на душе не висел тяжелый груз в виде…

– Стоп! – остановила она не успевшие вылезти наружу думы о заложниках, – давай сейчас о хорошем.

Таким «хорошим» для нее стали вытянувшиеся от изумления лица русских, когда она легко встала с кресла и засеменила по проходу точно так, как ее учила Мика. Мышка еще и лицу придала совершенно кукольный вид. Она все-таки вспомнила Соломона – ту встречу с ним, когда держала в руках нить жизнь этого старого еврея. Просеменив мимо замолчавших с открытыми ртами соотечественников, она нырнула в туалетную комнату, и уже там улыбнулась в зеркало; по-японски, конечно – предусматривая наличие камеры и здесь, сколь бы смехотворно ничтожной не была такая возможность.

При выходе из самолета – впереди основной толпы пассажиров, услужливо задержанных Людмилой, двое мужчин замерли в креслах, с предвкушающими лицами – явно пропуская «японочку» вперед. Но Наталья еще одного спектакля устраивать не стала. По трапу на асфальт вприпрыжку сбежала по внешнему виду студентка, а скорее, школьница-старшеклассница, которую, быть может, родители за примерное поведение поощрили путевкой в Россию. Наталья действительно назвала адрес окия, домика для чайных церемоний в старом квартале Токио. Таксист дисциплинированно кивнул и вклинился в поток автомобилей – в основной своей массе малолитражек.

– В России, ты, дружок, так смело не вел бы себя, – Серая Мышка вспомнила автомобильных монстров – подержанных, и оттого еще громче рычащих – в последние годы заполнивших улицы Москвы.

Внешне на заднем сидении сидела по-прежнему благовоспитанная студентка, одарившая таксиста совсем скромными чаевыми, и в растерянности остановившаяся перед закрытыми дверьми окия.

– Ну вот, – с непонятной для себя печалью констатировала Мышка, – кажется, настоящих гейш в Токио стало еще меньше.

Появилась мысль навестить Мику в ее доме; адреса и имена из тренированной памяти агента три нуля один вытравить было невозможно. Появилась и исчезла, когда за спиной раздались семенящие шаги и глубокий женский вздох показал, что не только она, русская гостья, грустит здесь об уходящем. Она совсем не удивилась, когда повернулась, и обнаружила рядом ту, встречи с которой ждала. Озорство, до сих пор чуть бурлящее в крови, как пузырьки в открытой бутылке шампанского, заставило ее низко наклонить голову, и печально вздохнув, засеменить прочь, теперь семенящей походкой гейши, несущей поднос с чаем.

– Подожди, – остановил ее оклик Мики, – я тебя знаю?!

Спектакль продолжился.

– Да, госпожа, – Мышка поклонилась гейше и так и замерла в неудобной позе, к которой настоящие японские кудесницы привыкают годами.

– Рини! – каким-то чудом гейша все-таки узнала Крупину, и даже выдала телом намерение броситься к ней, к давней мимолетной знакомой, которая, скорее всего, и послужила причиной разительных перемен в жизни и ее, и других обитательниц окия.

Она тут же скомкала свой порыв – причем, как несколько запоздало поняла Наталья – не потому, что подавила его. Нет – в лице опытной гейши, не испорченном ни капелькой грима, отобразилось нечто, не связанное с этой неожиданной встречей. Тело агента три нуля отреагировала на неведомую пока угрозу раньше, чем она проявилась на лице Мики. Наталья бросилась вперед и в сторону, на ходу отбрасывая от траектории возможного удара и японку. Будь в этом пространстве тихой улочки хоть одно место, где человек смог бы укрыться от злого роя пулек, прочертивших алую строчку на груди пожилой гейши, нападавшим пришлось бы очень несладко. Серая Мышка, в которой лирическое настроение сменилось холодной злостью уже при виде замка на двери окия, сейчас готова была разить налево и направо, не думая о последствиях. Не потому, что Мышка в такие мгновения превращалась в дикого зверя; просто она не раз убеждалась в своей богатой на события жизни, что иногда действительно нет времени на такой анализ; что надо бить в полную силу… повернуть ситуацию в свою пользу, а уже потом, с позиции победившей стороны, определить кто прав и кто виноват. И, быть может, великодушно простить и тех, и других. Естественно, выживших.

Увы – кто-то весьма неглупый, наслышанный о боевых возможностях агента три нуля один (а может, и видевший уже ее в деле) спланировал операцию так, что выскользнуть из ловушки не смогла бы даже обычная мышь. Пули из едва слышно стрекотавших автоматов, следы которых она успела отметить на груди, а потом и остальных частях тела Мики, заполнили этот тихий переулок так, что избежать их всех было просто невозможно. Наталья, уже перекатившаяся по коротко стриженому газону под так же аккуратно ухоженный куст, почувствовала, как в спину, под левую лопатку, что-то больно ужалило. О том, что судьба, скорее всего, покарает Соломона без ее участия, додумать она не успела…

– Нет! – злая радость заполнила тело даже раньше, чем Наталья попыталась тряхнуть головой, изгоняя из нее остатки тяжелого дурмана, – все-таки без меня не обойдется. Мы еще повоюем!

Продолжить мысль, не законченную сознанием перед тем, как провалиться в бездонную черную яму небытия, получилось, а вот тряхнуть головой… Увы – и голова, и все остальное тело, лишенное и одежды, и любых признаков онемения, присущих долгой неподвижности и влиянию какого-то сильного, мгновенно действующего снотворного – были надежно закреплены чем-то…