Владимир Михановский - Аполлон

— А может, наша фамилия оттого, что его смелый поступок был подобен искре в ночи?

— Может, и так, — согласился отец.

Он долго сидел, глядя на уснувшего мальчика. Затем осторожно дотронулся до его лба. Кажется, температуры нет. Лицо спящего осунулось и как-то потемнело, дыхание было прерывистым, неровным.

Стоило жене улететь в командировку, и все в доме разладилось. Квартирный уборочный автомат и тот закапризничал, хотя всегда отличался ровным характером. Отец Коли потянул носом — в спальне еле ощутимо запахло горелым. Вот, климатическая установка и та барахлит. А тут еще загадочное происшествие с Колей…

Отец в эту ночь так и не уснул.

Первые лучи зари, выключившие осветительную панель в гостиной, застали его неутомимо мерящим комнату из угла в угол. Снова и снова прокручивал он в памяти весь вчерашний тревожный вечер и часть ночи, начиная с того момента, когда вернулся Коля, в синяках и порванной, вернее, порезанной одежде. Повздорил с мальчишками? Бывает, из-за этого не стоило бы и огород городить. Но он всем нутром чувствовал, что здесь что-то другое. Странно еще и то, что значительную часть времени они говорили о старом роботе Аполлоне, списанном с Деймоса и несколько дней назад прибывшем в гавань. Как будто нет других, более интересных тем для разговора!

Однако еще более странным было то, в чем сам начальник порта не хотел себе признаться, поскольку не терпел ничего, что не имеет рационального объяснения.

С первого дня, едва увидев Аполлона, он почувствовал к нему какой-то смутный интерес. Видел он его, что ли, когда-то? Нет, исключено. Их пути с Аполлоном никогда не пересекались, хотя ему и приходилось бывать в Зеленом городке. Однако Аполлон — не полагаясь на память, он проверил по документам, — находился, в это время в дальнем космосе, за миллионы километров от Земли.

И тем не менее старый робот влек его, словно мощный магнит, которым достают с морского дна, из-под толстого слоя ила затонувшие якоря.

Такие магниты он видел и даже принимал участие в их монтаже. Не столь давно в гавани проводились работы по реконструкции подводных сооружений, и водолазы наткнулись на множество обломков и предметов старины. Для их извлечения и были использованы магнитные приспособления. Так что сравнение, пришедшее в голову начальнику порта, было естественным.

Коля проснулся поздно, отца уже не было. Он прочел оставленную ему записку, нехотя позавтракал.

Отец советовал прийти в гавань и ребят пригласить: сегодня к обеду ожидался транспорт с Оранжерейного, который должен был привезти экзотические плоды марсианского стреляющего растения, впервые выращенные в земных условиях, на архипелаге.

Перечтя записку, Коля подошел к окну, включил максимальную прозрачность и долго смотрел вниз.

Улица жила привычной жизнью. Струились разноцветные транспортные ленты — каждому цвету отвечала определенная скорость. Многие, впрочем, предпочитали пешую ходьбу, особенно в такой погожий осенний денек. Правда, ветер был достаточно свеж, он заворачивал прохожим полы плащей, рвал из рук сумки, весело и свирепо кружил листья, которым удалось миновать магнитные ловушки роботов-уборщиков.

Конечно, увидеть марсианскую гарангу и пострелять из нее в цель было заманчиво. Но выходить после вчерашнего на улицу… При одной мысли об этом у Коли мурашки побежали по спине.

Он отошел от окна, и перед глазами тут же всплыло вчерашнее.

В школьные каникулы, как известно, всегда находится множество дел, набегает масса занятий, и одно интереснее другого.

После волейбола Коля зашел в читальный зал, чтобы просмотреть свежие журналы. Больше всего его интересовал, конечно, шахматный вестник.

Увлекшись заковыристым этюдом, он засиделся допоздна, до самого закрытия.

Приморский бульвар встретил его сиянием панелей, говором и смехом оживленных прохожих, запахами йода и соли, крепнущим бризом, неутомимо тянущим с моря.

Куда идти мальчишке, если он свободен от уроков, а дело происходит в портовом городе и время не очень позднее? Ну, разумеется, в порт!

Мальчик шел, беспечно посвистывая, из головы не шла шахматная позиция.

За спиной почудился какой-то шорох, Коля оглянулся: позади ковылял, догоняя его, высокий, как башня, Аполлон. Мигом припомнился недавний эпизод с бананами. На этот раз, однако, Аполлон был без груза. Но все равно перемещался он тяжело, с трудом переставляя еле гнущиеся конечности.

— Что ты хочешь, Аполлон? — спросил Коля, от удивления слегка замедлив шаг.

В ответ послышалось лишь неразборчивое бормотание. Антенна на голове Аполлона покачивалась, словно куст под порывами ветра. Острое чувство жалости к роботу пронзило Колю.

— Говори помедленнее, — попросил он.

— Светло-синие… синие… — почудилось ему в бормотании Аполлона, который продолжал надвигаться на него.

— Ты, наверно, никак не приспособишься к тяжести. Сходи в роботомастерскую, — посоветовал Коля, переходя на другую сторону улицы.

— Два лесных озера, — выпалил Аполлон и двинулся за мальчиком, тяжело переваливаясь на ходу.

— Помочь тебе? Говори! — произнес Коля и остановился.

— И голос… тот же… — продолжал Аполлон. — У меня в памяти его обертоны записаны.

— Записаны? — наугад спросил Коля.

— Записаны, — радостно подтвердил Аполлон, — и время их, к счастью, не стерло…

— И что?

— Искра! Такое совпадение не может быть случайным.

— Ступай в техническую службу порта, — произнес Коля, начиная терять терпение. — Я не смогу помочь тебе.

— Ты, ты! Искра! Помочь, спасти… — подхватил Аполлон дребезжащим голосом.

— Вот, вот. Тебя там спасут, — ласково, словно уговаривая малого ребенка, проговорил Коля. — Знаешь, какие в гавани мастера-робототехники? Их даже в Зеленом городке знают!

Упоминание Зеленого городка произвело неожиданное действие: робот перестал покачиваться и заметно выпрямился, глаза его заблестели. Видимо, какое-то глубинное воспоминание всколыхнуло его угасающую память.

«Бедняга, совсем разладился», — подумал Коля и двинулся не спеша вперед. Аполлон неожиданно догнал его и, протянув огромную лапу, похожую на клешню, коснулся плеча мальчика. Слегка обеспокоенный, Коля отпрянул: он знал, какой силой обладает белковый робот. Острый словно бритва резец, выпущенный на мгновение Аполлоном, оставил надрез на серебристой материи куртки.