Александр Шалимов - Эстафета разума (сборник)

Проходя мимо кассы, он случайно заглянул внутрь и увидел пачки крупных купюр в выдвинутом ящике кассового аппарата. Застывшая кассирша рассматривала на свет пятидесятирублевку, только что полученную от накрашенной женщины в замшевом пальто.

У Тимофея перехватило дыхание. Он остановился и заглянул поверх стеклянной перегородки в кассу. Денег было очень много, и достаточно было протянуть руку, чтобы взять их, а потом уйти спокойно и безопасно… Все эти люди вокруг были сейчас персонами музея восковых фигур.

«Что со мной происходит, — думал Тимофей, тяжело дыша. Что же это я? Да разве возможно такое? Никогда!.. Ни за что и никогда!».

И он стремительно выскочил из магазина и побежал по улице, петляя между неподвижными людскими фигурами. Только через три квартала в небольшом сквере он остановился и шепнул:

— Ну, время, давай, иди нормально…

Призрачный мир вокруг снова ожил, а Тимофей в изнеможении присел на скамейку, смертельно перепугав какую-то бабушку, гревшуюся на осеннем солнце. Старуха никак не могла сообразить, откуда взялся этот рыжий в черном плаще с бледным, без кровинки лицом и остановившимся взглядом. Она осторожно отодвинулась на самый край скамейки, перекрестилась, косясь на Тимофея, потом на всякий случай перекрестила его и, убедившись, что он все-таки не исчезает, кряхтя встала и поплелась к другой скамейке, от греха подальше.

Поразмышляв на бульваре, Тимофей решил, что теперь самое время попробовать сдать экзамен по теормеху. Поэтому вечером он отправился в институт и прежде всего зашел в вечерний деканат.

Замдекана Аким Акимыч Кнутов был на своем месте. Отчитывал очередного хвостиста. Дождавшись очереди, Тимофей присел к столу Акима Акимыча и молча положил перед ним листок бумаги.

— А, Иванов, — поднял на него глаза замдекана. — На отчисление?

— Что вы, Аким Акимыч! Я насчет теормеха…

— Сколько можно? Роза Львовна и слушать не хочет…

— Подготовлюсь, Аким Акимыч. Честное слово…

— Не знаю, не знаю… Даже если и выдуришь у нее т-ройку, дальше-то что будет? Сессия на носу.

— Подготовлюсь, Аким Акимыч. Я сейчас мало пропускаю.

— Мало, мало, — повторил замдекана, роясь в своих бумагах. Ну конечно… Вот, пожалуйста; коллоквиум на прошлой неделе опять прогулял?

— Так получилось, Аким Акимыч. Целая история…

— У тебя, Иванов, вечно истории. Не одно, так другое… Нет, знаешь, я тебя на отчисление представляю. Сколько можно? Третий год на третьем курсе.

— Этот год будет переломным, слово даю.

— Все это ты проректору скажешь. Я больше не могу… У меня такие, как ты, вот где сидят. — И Аким Акимыч похлопал ладонью по своей худой шее.

— Аким Акимыч…

— Все, кончен разговор. Послезавтра придешь на прием к проректору.

Зазвонил телефон. Аким Акимыч взял трубку. Тимофей сидел совершенно растерянный, низко опустив голову. Что же теперь делать? Проректор с ним и разговаривать не станет. Подпишет отчисление, и конец. Может, рассказать Акиму Акимычу про бандитов и про часы? А зачем? Скажет, что к теормеху это отношения не имеет, и вообще, скажет, последний срок сдачи был не на прошлой неделе, а месяц назад. И, в общемто, это правильно… А может, рассказать ему про свое удивительное свойство, открывшееся на прошлой неделе? Но Тимофей тотчас прогнал эту мысль. Про такое лучше не рассказывать… Да и не поверит никто. Или подумают, что рехнулся… А что?.. Запросто могут подумать… Выхода явно не было; Тимофей тяжело вздохнул и поднял голову, намереваясь встать. Он заметил, что Аким Акимыч, прижав трубку левой рукой к левому уху, смотрит на него как-то странно. Видимо, сообразив, что Тимофей хочет уйти, Аким Акимыч, отрицательно затряс лохматой головой и ткнул указательным пальцем в крышку стола. Жест этот означал только одно — сиди… В душе Тимофея снова затеплилась надежда, и он стал прислушиваться к телефонному разговору. Но реплики Акима Акимыча были настолько отрывочны, что ничего понять было нельзя:

— Да… Нет… Может быть… Ну, не совсем олух… но около того… Понял… Понял… Не знаю… Тройки и то не с первого раза… Сейчас… Сейчас…

Тимофей подумал, что слова замдекана могут с равным основанием относиться и к нему и ко многим еще… Надежда снова начала угасать, но тут Аким Акимыч вдруг прервал разговор, и, прикрыв трубку ладонью, тихо спросил Тимофея:

— Вы где сейчас работаете?

Тимофей сказал, и Аким Акимыч тотчас повторил это невидимому собеседнику. Видимо, речь шла все-таки о Тимофее, и он снова с надеждой уставился на замдекана, стараясь не проронить ни слова.

На этот раз Аким Акимыч долго молчал, слушал, что говорилось на другом конце провода. Иногда он хмурился и раскрывал рот, но невидимый собеседник не позволил прервать себя. Только один раз Аким Акимыч громко сказал — «хм» — и с сомнением покачал головой. Потом он стал кивать и наконец сказал:

— Ясно… Все понял… Сделаем. — И положил трубку.

Тимофей ждал, не сводя с него глаз.

Аким Акимыч потер переносицу и придвинул к себе заявление Тимофея.

— Ну ладно, — сказал он задумчиво, — сдавай.

Тимофею показалось, что он ослышался.

— Теормех? Можно?.. А когда, Аким Акимыч?

— Когда-когда? Когда готов будешь.

— Так срок-то какой даете?

— Какой еще срок! — вспылил вдруг замдекана. — Подготовитесь и сдавайте… Когда сможете.

— А Роза Львовна?

— Скажу ей завтра.

— Ух, ну спасибо, Аким Акимыч.

— Не за что! Ректор сейчас звонил, — замдекана указал на телефонный аппарат. — А ему из исполкома. Вот такое дело.

— Так я могу идти, Аким Акимыч? — спросил Тимофей, осторожно забирая со стола драгоценное разрешение.

— Пожалуйста, — дернул плечом замдекана. И уже, когда Тимофей был в дверях, Аким Акимыч вдруг подмигнул ему и спросил: — Кто это о тебе в исполкоме так печется?

— Дядя, наверно, — небрежно бросил Тимофей, прикрывая за собой дверь.

— Ух ты, — пробормотал Аким Акимыч, оставшись один. Чуть не влип… Балда… — Он постучал кулаком по своей лохматой голове и углубился в бумаги.

На экзамен по теормеху Тимофей пришел во всеоружии… Он, конечно, готовился в последнюю ночь, а кроме того, в портфеле у него лежали два учебника, конспект лекций, взятый у знакомой девушки с четвертого курса, типовые решения задач и справочник по теоретической механике. Больше всего Тимофей надеялся на конспект и справочник, однако и в учебниках многие места он отметил закладками. Кроме того, в кармане у него были две «шпоры», сложенные гармошками, длинные, как солитеры.

Роза Львовна встретила Тимофея с видом обреченной великомученицы. На днях по поводу «этого Иванова» с ней долго и мутно разговаривал замдекана. Из разговора она уяснила только одно: и декан и ректор и еще какой-то «дядя Иванова» в исполкоме не допускают мысли, что студент-вечерник Иванов может четвертый раз подряд получить у нее двойку.