Яна Дубинянская - Лестничная площадка

Надо что-то придумывать. Тем более что Эд навряд ли скоро отойдет от блаженной эйфории, да и вообще мозги у пацана явно не самое сильное место.

Грег перевернулся на бок и подпер голову рукой.

— Вот что, Эд, — начал он, оценивающе разглядывая мускулистый мальчишеский торс, уже изрядно подгоревший на солнце — Нам с тобой надо бы подработать. Что ты умеешь делать?

Неожиданно крупная волна окатила их с головой. Отчаянно отфыркиваясь и отплевываясь, Эд тем не менее солидно заявил

— Я умею играть в бейсбол.

Нормально? А как насчет драить клозеты или разгружать ящики с бананами? Грег вздохнул и сплюнул соленую воду. Собственно, чего-то подобного он и ожидал. Наивные детские представления о жизни — самое что ни на есть лучшее топливо для машины профессора Странтона, которая, как известно, еще ни разу не исполнила ничьего желания. Потому что к реальной жизни такие представления совершенно не приспособлены. Мальчик хочет играть в бейсбол. Причем не просто, а в команде с самими Пабло Луэгосом и Лу Ван Вейном на сборах в Оушен-Сити. Что ж, похвальное стремление, да вот только…

Эд присел на корточки и принялся чертить пальцем фигуры на мокром песке.

— Ты не втыкаешь, — сказал он, внезапно вскинув голову. — Я очень классно играю в бейсбол. Я лучший кэтчер в нашей сборной, а мы в этом сезоне сделали всех, и даже профессионалов из «Гувера». Ихний тренер хотел меня пригласить, но нашего старика жаба задавила, он мне даже не сказал ничего, во козел, да? Так вот, Грег. Я сейчас подъеду к Лу, или к Педро, или еще к кому-то, — просто так, по-наглому, — и попрошусь, чтобы меня попробовали. Думаешь, они сразу пошлют? А ты бы послал, Грег? Скажи, ты бы сначала подумал, а вдруг перспективный парень, надо же попробовать, хуже не будет. А я по правде перспективный, это уж точно. И меня возьмут, по-любому возьмут в какой-нибудь резерв! А тебя я не брошу, Грег, ты ж мой друг, если б не ты…

— Да ладно, — усмехнулся Грег.

А с другой стороны — как раз такая безнадежно-самоуверенная, слепая, наивная, чтобы не сказать дурацкая, смелость иногда прошибает стены. Прежде чем разбивать на глазах у мальчика его розовые мечты, можно устроить им небольшое испытание в полевых условиях. В конце концов, его же цитируя, хуже-то не будет.

— Где там твои бейсболисты?

Вслед за пружиной вскочившим Эдом и Грег медленно поднялся, отскребая песок с мокрого живота. Мальчик переминался с ноги на ногу, разрабатывая связки, попеременно сцеплял руки замком на спине и в то же время не забывал, сощурившись, оглядываться по сторонам в поисках олимпийской команды. Пробегут они сейчас мимо, как же! В двух шагах, четко по заказу.

Кстати, по идее, именно так оно и должно быть. Профессорская машина до сих пор работала снайперски, ему же, например, не пришлось долго искать Ольгу. Грег хлопнул Эда по плечу.

— Они должны быть где-то близко, парень. Сходи поищи в пределах пляжа, а я буду вон под тем зонтиком, а то уже голову к чертям припекает. Свистнешь.

Грег отыскал в песке позаимствованное из переодевалки полотенце, набросил на уже сильно саднящие плечи и побрел под навес. А если серьезно, без сентиментальных вариаций на тему Золушки, что делать в этом южном коммерческом раю? Наняться на тяжелую работу им, двум здоровым парням, наверное, не так уж сложно… а если при этом потребуют документы? Арестуют за бродяжничество, причем без лишних разговоров. А связаться с полицией — это все. В чужой стране, не имея защиты, не зная законов… а добиваться передачи на родину никак не в его интересах, там на нем, наверное, уже прочно висит убийство. Отягощенное к тому же побегом. Весело.

Грег прищурился. Со стороны моря стремительно приближался Эд, он почти бежал, время от времени взрывая клубы песка. На парне лица не было. Грег грустно прищелкнул языком. Вот и лопнула мальчишеская мечта, никто, конечно, и не поинтересовался узнать, насколько он перспективный…

Эд рухнул рядом, при торможении конкретно обсыпав Грега песком. Лучше его ни о чем не расспрашивать, парню и так непросто переварить такое разочарование.

Но Эд внезапно обернулся и заговорил сам:

— Грег, похоже, мы влипли.

Самое время положить ему руку на плечо и легонько так похлопать, ободряюще, чуть ли не по-отечески.

— Понимаю. Не принимай всерьез, они все козлы. Эд нетерпеливо повел плечами, освобождаясь от отеческой руки.

— Мы круто влипли. Машинка не сработала. То есть это вообще не Оушен-Сити.

— Что?!

Эд заговорил быстро-быстро, без знаков препинания:

— Я обошел весь пляж каких-то парней спросил не видели тут Лу они сказали чувак ты чего они же в Оушен там сборы телек надо смотреть я как идиот а это что такое они понятно ржать но потом раскололись… — он сделал длинную паузу, набирая воздух, и только потом выдохнул: — Санта-Моника-Бич. Я и не знаю, где это.

Все с той же дурацкой утешительной интонацией Грег пробормотал:

— Я тоже.

Что могло случиться? Думай, думай. До сих пор прибор срабатывал безотказно — но до сих пор все активизированные пространственные измерения лежали в небольшом радиусе, в черте города. Возможно, Эд задал машине действительно непосильную задачу. А может, в зависимости от расстояния в геометрической прогрессии вырастает погрешность — если это правда, насколько далеко сейчас тот самый Оушен-Сити? Санта-Моника-Бич… А собственно, звучит-то ничуть не хуже. Осталось только втолковать эту мысль Эду, не желающему, похоже, проститься со своими бейсбольными иллюзиями.

Грег набрал побольше воздуха — черт, это совсем не его профиль, душеспасительные или там психоаналитические беседы.

— Эд…

И пришлось осечься. Потому что Эд — он смотрел куда-то поверх головы Грега, смотрел почти черными — одни расширенные зрачки — глазами, его лицо стало мраморно-серым, и на этом фоне одно за другим проступали болезненные малиновые пятна. Эд шевельнул губами, и Грегу показалось, что он понял, прочитал это движение — хотя мог, конечно, и ошибаться…

— Мама…

…Батя подарил тогда футбольный мяч — ни с тогo ни с сего, не на праздник и не на день рождения, и даже не за хорошие оценки. Просто так — а мяч был настоящий, кожаный, черно-белыми сотами, сшитыми толстой ниткой. Его надо было накачивать насосом, и восьмилетний Эд пыхтел до красноты, налегая на поршень. Ни у кого во всем квартале не было такого мяча. Эд прошелся по двору, снисходительно давая другим мальчишкам пощупать упругую кожу. И услышал, как эта старая дypa мисс Джонсон просюсюкала другой соседке: «Ax, бедный ребенок…»

Батя — Эд тогда еще не отучился делиться с ним уличными впечатлениями — согласился, что мисс Джонсон старая дура и даже похуже. Батя сказал, что мама, очень может быть, придет ночевать завтра, или послезавтра. А в воскресенье он сам вернулся поздно ночью, когда Эд уже успел забиться в угол дивана и расплакаться, как последняя девчонка. Батя хрипло смеялся, покачиваясь из стороны в сторону, он был, догадался Эд, в стельку пьяный, как обычно отец Фреда из соседнего дома. Батя обеими руками схватил со стола свадебную фотографию под стеклом и с размаху швырнул ее на пол. Осколки разлетелись по всей комнате, а он расхохотался и сказал сыну, что эта сука, его мать, умерла.