Евгений Велтистов - Мир приключений. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

— Не болтун я вовсе, — рассердился Карен. — Я ведь после первого путешествия решил, что мне все приснилось. А теперь ни слова. Клянусь!

— «Ни слова»… — передразнил двойник. — А твоя мать сегодня весь день пыталась понять, как ты узнал про ската и затрещину… Смотри, меня подведешь, и тебе не поздоровится. Мы ведь с тобой друг без друга…

— Знаю-знаю. Поехали!

…Карен очутился в красивом старинном парке с могучими развесистыми лиственницами, мраморными скульптурами вдоль аллей и фонтанами. Парк начинался на возвышении и террасами спускался к реке. На верхней террасе виднелся желто-белый дворец, увитый диким виноградом.

По аллее шли двое — девушка с распущенными волосами и черноволосый юноша. Они держались за руки, то и дело заглядывая друг другу в глаза.

Карен последовал за ними. Они обогнули круглую площадку с мраморным фонтаном. Вокруг цвели розы всевозможных цветов и оттенков: чайные, палевые, пунцовые, желтые, белые.

— Сколько роз! — сказал юноша удивительно знакомым голосом.

— А мне больше нравятся водяные лилии, — отозвалась девушка. — Пойдем к реке. Их там пропасть.

Карену очень хотелось увидеть их лица, но юноша и девушка уже сбегали по разбитым, проросшим травой ступенькам — не обгонишь.

— Ну, кто поплывет за лилиями? — подзадоривала девушка своего спутника насмешливо-веселым голосом.

Карен наконец увидел ее лицо. В мамином альбоме много фотографий ее молодости, но девушка, которую он сейчас видел, была совсем другая: задорная и непоседливая, насмешливая и еще… упрямая.

— Сезон купаний прошел, — сказал юноша. — К тому же там тина и водоросли. Запутаться в них было бы неприятно. — Он передернул плечом и попросил: — Давай обойдемся без лилий.

Юноша был худой, с узким, заостренным к подбородку лицом, с добрыми шоколадного цвета глазами… Карен зачарованно смотрел на него. И, не удержавшись, мысленно потребовал у двойника: «Хочу, чтобы меня увидели!» — «Нельзя». — «На минуточку. Интересно, узнают они меня?» Двойник недовольно вздохнул: «Вот упрямец!»

…Карен подошел сзади и будто случайно задел юношу. Тот рассеянно обернулся:

— Тебе чего, мальчик?

Девушка тоже бросила мимолетный взгляд в его сторону:

— Смотри, какой голубоглазый… — И тут же, забыв о нем, обратилась к своему спутнику: — Опасно, говоришь? А может, боишься костюм измять или простудиться?

«Не признали, — разочаровался Карен — и исчез, не вызвав даже переполоха. — Эх, вы, родители…» — Он и сам не подозревал, что его это так обидит.

А девушка вмиг скинула легкое платье и босоножки и, веером разбрызгивая воду, ворвалась в мирно текущую реку. Не дожидаясь глубины, она плашмя бросилась на воду и поплыла, ритмично вскидывая руки.

Река была не очень широкая — старое русло Москвы-реки. На противоположном берегу виднелось скошенное поле и островок леса. Берега заросли кустарником, а вода зацвела. То там, то здесь вспыхивали белые и желтые кувшинки на широких лакированных блюдечках листьев. Но кроме кувшинок, из воды торчали остренькие стебли водорослей, предупреждая, что река в этом месте заболочена…

Еще несколько взмахов, и девушка у цели. Ухватившись обеими руками за уходящий в глубину стебель, она потянула его на себя. Но стебель не только не поддался, но и ее потащил под воду. Девушка захлебнулась, барахтаясь, запуталась в водорослях. Ее голова снова и снова исчезала из виду, а руки беспомощно пенили воду.

Карен, с ужасом наблюдавший за ней, не сразу заметил, как юноша, скинув только туфли, бросился на выручку. Несколькими сильными, уверенными гребками он настиг ее, подхватил… Теперь они приближались к берегу, он — брассом впереди, она — сзади, держась за его плечи. В зубах юноша держал злосчастную белую кувшинку.

Он помог строптивой подруге выбраться на берег и вручил ей кувшинку. Затем, отвернувшись, снял намокшие брюки и рубашку и стал выжимать из них воду. Девушка оделась. Чувствуя себя виноватой, тихонько подошла и поцеловала его в щеку. Юноша выпрямился, выронив из рук отяжелевшие от воды брюки, с доброй улыбкой посмотрел ей в глаза.

…Карен долго еще блаженно улыбался, лежа в постели, не зная, что улыбается точно так же, как его отец. Двойник помог ему поскорее уснуть, но весь следующий день на уроках, на переменках и по дороге домой он думал о двух влюбленных у незнакомой реки, думал радостно и удивленно. Ему всегда казалось, что отец и мать любят только их с братом, что для того они и созданы, чтобы заботиться о них, растить, воспитывать… пусть даже наказывать. И может быть, впервые за десять лет своей жизни Карен понял, что родители любят еще и друг друга, что у них есть своя собственная жизнь. И странно, он не почувствовал себя обделенным.

Вечером, когда папа устроился с газетой перед телевизором в своем неизменном кресле, мама еще возилась на кухне с посудой, а брат убежал на целый вечер, Карен неслышно проскользнул в столовую и остановился в дверях, глядя на отца совсем иначе, чем обычно, будто видел его впервые.

Отец, не замечая присутствия сына, шуршал ворохом газет, профессиональным взглядом находя нужное и оставляя без внимания второстепенное, одновременно прислушиваясь к бодрому голосу диктора. Густые черные волосы того юноши теперь отступили к затылку, обнажив округлую умную макушку, и кое-где поседели. Животик объемисто выступал под тренировочным костюмом. Кожа у подбородка и под глазами ослабла — лицо утратило юношескую заостренность. Зато шоколадные глаза в окружении морщинок приобрели успокоенность и мудрость. Карен стоял и стоял у двери и не мог отвести от отца взгляд. Ему казалось, что за эти минуты он повзрослел на несколько лет и узнал о жизни гораздо больше, чем за все прошедшие годы.

Наконец отец заметил Карена. Привлеченный необычным поведением сына, он отложил газету и подозвал его к себе.

— Чего тебе, сынок? — сказал он вдруг точно таким же голосом, как там, у реки.

— Теперь-то ты знаешь, что я — твой сын? — укоризненно заметил Карен.

Отец удивленно посмотрел на него:

— Ты хочешь, чтобы я поиграл с тобой в шахматы?

— Нет.

— Так чего же ты хочешь?

— Скажи, папа, ты ведь не думал о своем костюме, когда вытаскивал маму из реки?

Отец не сразу сообразил, о чем он говорит.

— А если бы ты не бросился за нею, она бы утонула?

— Ах, эта мама! Зачем она рассказывает тебе такие старые вещи, — отмахнулся отец.

— Наверное, потому, что ты больше не спасаешь ее и не достаешь из реки кувшинок, — сказал Карен и неслышно выскользнул из комнаты, совсем озадачив отца, который забыл про газеты и, сам того не замечая, погрузился в воспоминания.

У Карена несколько дней болела голова, и мама решила сводить его к знакомому экстрасенсу. Папе она не хотела об этом говорить, потому что, если бы он узнал про экстрасенса, дело кончилось бы скандалом.