Андрей Мартьянов - Стоя на краю

На Ржевку Полковник не поехал только потому, что с той стороны ветер доносил звуки яростной стрельбы – сразу за станцией метро «Ладожская» происходило что-то очень и очень нехорошее. Мотоцикл свернул на Энергетиков, оттуда на проспект Блюхера и вскоре оказался на привычной подземной стоянке.

(О том, что Макеев заразил новым невиданным вирусом больше двадцати человек, с которыми общался во время своего разведывательного рейда, он даже не подозревал. Потом эти люди и их близкие поставили бы ему золотой конный памятник, но никто из оставшихся не подозревал, какой именно последний сюрприз приготовила им Империя, сгинувшая в звездных далях.)

…Все вышеперечисленное вполне можно было бы списать на издержки безвластия и стремительно развивающейся анархии, но было и еще кое-что…

– Представляете себе район Черной речки? – Полковник, по привычке усевшись на закрытой темно-серым покрывалом постели «по-турецки» и сжимая в левой руке гладкостенный стаканчик с обязательной водкой, чертил указательным пальцем правой воображаемую схему у себя на колене. Здесь – Приморский проспект, вот Ушаковский мост, вот Каменный остров… Вспомнили?

– Угу, – одновременно кивнули Литвинов и Ваня. – Дальше давай!

– Вот какая странность: от Ланского шоссе и дальше на юг через реку до Березовой аллеи на улицах полно трупов… Штук сорок насчитал. Людей не убили, они просто валялись мертвыми. Остановился, осмотрел нескольких. Никаких следов насилия, только на открытых частях тела нечто вроде ожогов. Собаки и кошки тоже сдохли, с деревьев опали листья. Все, даже зеленые. ПМК зарегистрировал аномально высокий гамма-фон. Что об этом думаете?

– Похоже… – Федор запнулся и призадумался. – Похоже на воздействие проникающей радиации, как при использовании нейтронных излучателей. Такие устанавливают на боевые космические корабли – экипаж мертв, электроника не функционирует, а само судно цело. Любая жизнь мгновенно погибает. Минутку… Выходит, часть города попала под импульс нейтронной звезды, о которой вчера говорил регент?

– Выходит так, – буркнул Макеев. – Никаких других объяснений не найти. Укрыться можно только в бункерах, да и то не во всяких. Питерское метро, кстати, очень глубокое…

– Нет уж! – воскликнул Федор и стукнул кулаком по дивану. – Подыхать в темноте под землей я не собираюсь. Давайте рассудим: если нас накроет таким импульсом, каждый умрет практически мгновенно, без мучений. Правильно?

– Еще бы! Получить дозу излучения, в тысячи раз превышающую смертельную? Твои мозги просто расплавятся.

– Не мои – наши. Кто помнит глубину заложения ближайшей станции метро?

– Метров семьдесят, – неуверенно отозвался Волк. – Ехать по эскалатору девять минут, я засекал…

– Специальная защита есть, кто знает?

– Ядерный взрыв на поверхности или в воздухе станция выдержит, – ответил Макеев. – Грунт сверху, бетон, стеклобетон, внешние щиты на входах… Нет, точно ничего не получится. Поток тяжелых нейтронов это не остановит, нам в училище преподавали курс по защите от проникающей радиации. Нейтронная бомба – это безоговорочный конец. Сразу и быстро.

– А у нас – нейтронная звезда, ее излучение мощнее на порядки… Единственно разумное предложение – оставаться здесь. Погибнем – что ж сделать? А если «аномалия», о которой говорил Бибирев, промахнется? Если нас не заденет? Маленький участок, от силы два квадратных километра? Вспоминайте – звезда только проходит через Солнечную систему, оставаться здесь навсегда она не собирается! Шанс есть, пускай и пятьдесят на пятьдесят… Это лучше, чем один к девяноста девяти. Поверхность Земли огромна, вовсе не обязательно, что накроет именно нас!

– Логично. Прятаться не будем, – отозвался Полковник и потер небритый подбородок. – Остается надеяться на удачу. Будем считать, что этой долбаной звезды не существует. Какие предложения по решению бытовых проблем?

– Вот. – Федор протянул руку к подоконнику, нашарил выданные тетей Валей листки и вручил Макееву. – Это насчет организации самообороны. Что скажешь?

– Ничего хорошего, – отрицательно помотал головой Полковник, прочитав. – Исключено. Учитывайте, в городе сейчас полно народу. По нашим каналам проходила информация, что вывезено около шестидесяти процентов населения, точных цифр я не знаю… В Петербурге, столице, куда не пускали эмигрантов, изначально было двенадцать миллионов. Значит, при наилучшем для нас раскладе осталось четыре миллиона восемьсот. Допустим, около миллиона жителей сбежали или бегут незнамо куда прямо сейчас. Округляем… В любом случае получается около четырех миллионов. Самый населенный южный берег отрезан, это минус два с половиной миллиона в самом вероятном приближении. Но к нам можно переправиться на лодках или катерах, а зимой по льду Невы, если зима окажется достаточно холодной, чтобы река встала. Значит, мы вчетвером… Точнее впятером, если учитывать нашу героическую консьержку, противостоим как минимум полутора миллионам смертельно напуганных, обозленных и готовых на любое скотство граждан. Отличный расклад. Федя, это уже не пятьдесят на пятьдесят!

– Из них большинство – старики или люди среднего возраста, – вяло отозвался Федор.

– Я тоже среднего возраста – мне сорок два года. И я порву тебя или Ваню на лоскутки голыми руками. Только потому, что меня долго и упорно учили тому, как это делать. Подумай, сколько таких, как я, осталось в городе? Те же резервисты?

– Ни хрена себе… – Федор начал осознавать, что положение и впрямь близко к критическому. – Андрей, так что же будет? По-твоему?

– Человеку требуется организация и руководство. Через месяц, самое позднее – к ноябрю, в разных районах города появятся свои маленькие фюреры. Суровые дяди, объединившие вокруг себя боеспособных мужчин, которые будут защищать свою и только свою общину, свой квартал. И вот тогда мы насладимся отсутствием централизованной государственной власти по полной программе. Борьба будет вестись за все – за продукты, тепло, энергию. За красивых женщин. – Макеев бросил мимолетный взгляд на Светку, по-прежнему целиком погруженную в свои изыскания за компьютером. – Сколько ты с Ваней запас продуктов? Думаешь, их не отберут? Еще как отберут. А если будете сопротивляться – убьют на месте. И это только свои, питерские, бывшие соседи, когда-то являвшиеся мирными рабочими, автомеханиками, менеджерами или докторами. Теперь вспомни, что в Санкт-Петербургской губернии тоже остались люди и там их гораздо больше. Где сосредоточены основные склады? Верно, в столице. В результате мы еще получим вооруженные набеги со стороны области… Нравится?

– Очень не нравится. – Федор почувствовал, как по спине прошел неприятный холодок. – И что теперь делать?