Сергей Щепетов - Племя Тигра

«Вот если бы я был ученым-археологом, – размышлял Семен, смакуя местные ароматы, – или антропологом, или этнографом (или кто там у нас все это изучает?), я бы, наверное, сейчас визжал от восторга и писался от радости. А мне просто хочется писать. Интересно, хозяин ругаться не будет?»

Тихое журчание не произвело на Мгатилуша никакого впечатления, и Семен продолжил свои размышления: «Собственно говоря, совсем и не факт, что все эти мослы принадлежат именно пещерным медведям, может быть, часть из них и обычным бурым. Вряд ли хьюгги бьют их десятками – тогда бы они давно завалили всю пещеру под потолок. Скорее – одного-двух в год или реже. А каким образом? В какую такую природную ловушку можно заманить медведя? Трудно представить… А вот приманить, наверное, несложно. Слышал я когда-то историю: возле какого-то поселка на берег выбросило дохлого кита. Местные мужички быстро сориентировались, зацепили тушу тросом и при помощи трактора затащили в сопки. А потом чуть ли не все лето ходили туда бить медведей – очень удобно. Эти хьюгги, конечно, благополучно сгноят и большинство погибших оленей, и большую часть мамонта. На гору тухлятины медведи придут обязательно, но как их брать без ружей и луков? Но ведь брали же чукчи и эскимосы белых медведей! А вот как – не знаю… Слышал, что использовали варварский способ: вмораживали в кусок жира свернутую спираль-пружину из китового уса и подбрасывали зверюшке такую приманку „с сюрпризом“. В желудке сало оттаивало или переваривалось, пружина распрямлялась и… медведю становилось не до охотника. Он, может быть, еще и радовался, когда его добивали. Здесь, конечно, такой номер не проходит, но мудрость народная неисчерпаема. Может, они их чем-нибудь травят? Раз сумели приготовить „пищу очищения“, значит, в фармакологии разбираются. Или, может быть, бьют их, когда они в спячке? Издревле существует же на Руси способ добывания медведей путем подъема их из берлоги. Это очень опасный способ, требующий от охотника много мужества, отваги и ловкости, – он ка-ак выскочит, ка-ак зарычит! Правда, почему-то все забывают, что зимняя спячка это не сон, это почти анабиоз. Медведь после него приходит в себя очень долго, а тут – на тебе! Ну ладно, если крестьянин на него вышел с рогатиной – мясца детишкам добыть, а если барин с ружьем? Медведь, значит, рычит, на дыбы встает (на самом деле в такой позе он никогда не атакует – только осматривается), а собачки его за ноги хватают, а хозяин – бах! бах! Жаканами. Или „турбинами“. Двенадцатого калибра. М-да-а… Это примерно как победить чемпиона по боксу, напав на него толпой, когда он спит с перепою. Интересно, тут медведи впадают в спячку? Ну, ладно – не это сейчас главное. Кто такие ультханы и что это за бездну поминал Мгатилуш?»

Семен вернулся к костру, собрал волю в кулак, а мысли в кучку и начал задавать вопросы. Жрец отвечал, но без всякого энтузиазма, как будто излагал простые и общедоступные вещи, говорить о которых ему попросту скучно. Семен подбирался к проблеме то с одного бока, то с другого, и каждый раз получалось одно и то же: речь идет о вполне конкретных материальных объектах. До истины он не добрался, поскольку раньше его силы иссякли. Он немного расслабился и просто стал слушать дальше.

Эти самые ультханы появились, чтобы положить конец роду человеческому (в узком, конечно, смысле). Что они и сделают, если люди в кратчайшие сроки не преодолеют свою отдаленность от верховного божества.

«Ну да, конечно, – мысленно комментировал Семен, – кажется, это называется „апокалипсические верования“ – что, мол, небо еле держится, вот-вот упадет и всех придавит – срочно покупайте каски производства нашей фирмы, их качество гарантировано. Интересно, что он подразумевает под кратчайшими сроками? Сегодняшний вечер или ближайшие тысячи лет?»

Чем дальше, тем меньше Семен понимал, и ему становилось неинтересно. Он максимально ослабил ментальный контакт и под монотонный монолог слепого жреца начал потихоньку клевать носом. Он уже решил было малость вздремнуть (может, не заметит, а?), когда до него дошло, что речь-то, собственно, идет о его драгоценной персоне.

Высшее божество, как это у него (у них?) принято, загнав возлюбленное человечество в угол или, точнее, на край пропасти, конечно же, не забыло указать и путь к спасению. Он, конечно же, символизирует собой резкое качественное улучшение людей, то есть они должны с этим божеством сблизиться и как следует ему уподобиться. Сделать это можно, разумеется, лишь через вкушение богоподобного субъекта (жертвы). Если коротко, то у темагов только два выхода: погибнуть или спастись. А чтобы спастись, нужно объявить тотальную охоту (войну?!) на нирутов (кроманьонцев) и всех их съесть, либо отыскать одну единственную ну о-о-очень богоподобную личность, как следует очистить ее страданием (запытать насмерть?) и вкусить. Такая личность и была подброшена людям самим Аммой.

«Это я, что ли?! – вскинулся Семен. – Ни хрена ж себе! Шутки шутками, но могут быть и дети!»

– Как же мог указать на меня этот Амма? Пальцем, что ли, ткнул?!

– Что тут непонятного? – пожал плечами жрец. – Ты же бхаллас!

Такой ответ Семену понравился еще меньше, и он пустился в расспросы. Мгатилуш отвечал, но понятнее не становилось или, точнее, изложенные мнимые и истинные события логике не подчинялись. Оставалось только догадываться. Похоже, у них тут жил в неволе медведь, предназначенный в жертву. Когда же его собрались использовать «по назначению», он почему-то обиделся и убежал. Это, конечно, было проявлением воли высших сил, может быть, даже самого Аммы. Охотники-темаги много дней шли по следу, чтобы понять эту самую волю. Шли-шли да и встретили, точнее – увидели… Семена. Вернее, некое существо: полуультхан, полунирут и отчасти даже темаг. («Это что же, они меня сразу после переброски наблюдали?! В цивильной одежде, с рожей, похожей и на кроманьонца, и на неандертальца, да к тому же без бороды?!) Разумеется, всем стало ясно, что это и есть новый настоящий бхаллас.

На этом хилая цепочка догадок обрывалась: почему, с какой стати?! Так ведь ясно же: один исчез, другой появился, точнее – один в другого превратился. («Это я-то в медведя?! Но ведь не похож! А какое это имеет значение? Но доказательства?!») В бою с нирутами погибло ненормально много воинов – это, безусловно, дело рук (точнее – воли) бхалласа, что уж говорить про наводнение.

– Что, и наводнение я сотворил? – постепенно успокаивался Семен. – Какая тут связь?

Оказалось, самая прямая и очевидная: не было Семена, не было и наводнения, появился Семен – и пожалуйста! Кроме того, он не только не отдал голову сильного нирута, а, наоборот, забрал жизнь вожака темагов.