Сергей Щепетов - Прайд Саблезуба

– «Тут (на этом берегу) раньше не было саблезубов?»

– «Были. Пришлось драться…»

– «Вижу. Ты победил?»

– «Конечно».

Семен принял в свои мозги «мыслеобраз» схватки двух саблезубов, причем не со стороны, как в кино, а глазами одного из участников – брр! Даже в черно-белом варианте… И, в заключение, толстый короткий хвост убегающего противника. После чего поплыли виды степных холмов и распадков – вероятно, обзор новоприобретенных владений. «Э-э, погоди-ка, – всполошился Семен. – Это что же получается?! Поселок, что ли?! Ничего себе, охотничья территория!»

– «Двуногие (мои) на твоей земле?»

– «Они мне не мешают. Только воняют. Как ты».

– «Не нравится, не нюхай! Я могу (имею право!) охотиться здесь, а ты пугаешь мою добычу!»

Кот посмотрел с насмешливым интересом:

– «Возьми мою».

Некоторое время Семен пытался осмыслить полученный мыслеобраз. Почти ничего не получилось, и он решил уточнить ситуацию:

– «Ты убиваешь мамонтов?!»

– «Редко. У меня от них изжога (неприятные ощущения в животе – чистый понт)».

– «Зачем убил этого?»

– «Добил. Убили двуногие».

– «Мои?»

– «Другие».

– «Какие еще „другие“?!»

– «Не знаю (такими глупостями не интересуюсь)».

«Та-ак, – начал лихорадочно соображать Семен. – Это что же получается: здесь где-то есть люди?! И они подранили мамонта?! Вообще-то, тут, наверное, территория одного из наших пяти племен – бартошей, скорее всего. Только вряд ли из них кто-нибудь выжил. Но, даже если и выжил…. Как-то это, вроде бы, не в традиции отпускать раненого мамонта – священное животное все-таки. Непонятно… Что делать? А мясом разжиться не помешало бы… Рискнуть?»

– «Мне нужен их след».

– «Ты не видишь (не чуешь, не воспринимаешь) следов».

– «След двуногих я увижу. Дай его мне».

– «Что за манера, – шумно вздохнул кот, – шевелиться, когда нужно спать? И наоборот».

– «Когда хочу, тогда и сплю! Дай мне след!»

– «Пошли!»

Такая сговорчивость совсем не радовала – кот откровенно насмехался и демонстрировал свое превосходство: ты, мол, чего-то просишь и требуешь, потому что сам беспомощен – ничего вокруг не видишь и не слышишь. При этом чувствовалось, что предмет интереса расположен где-то рядом, то есть переместиться к нему для саблезуба никакого труда не составит, иначе он не стал бы шевелить лапами ради такой мелкой забавы.

– «Пошли! Сейчас возьму свой „зуб“».

– «Ну-ну…»

Семен прервал контакт, сунулся в вигвам за арбалетом и застонал:

– Ветка! Да что же ты делаешь?!

Его женщина сидела, накрывшись «одеялом». Одной рукой она чесала саблезубого котенка за ухом, а другой гладила его по спине.

– Хороший зверь, хороший! Ма-аленький совсем…

Пока Семен распихивал болты по карманам, пока надевал рюкзак, назойливое животное улеглось на бок и подставило женским рукам белое пушистое брюхо.

– Гони его к черту, Веточка! – без всякой надежды попросил Семен.

– Ну-у, Се-емхон! Он же ко мне пришел… Он же гладиться хо-очет. Он еще ма-аленький…

– Ничего себе – маленький, – вздохнул Семен, вылезая наружу.

Идти действительно далеко не пришлось – через холм в соседний распадок. Семен даже удивился, почему питекантропы не услышали и не учуяли, что здесь происходило ночью. То ли у них нюх от дыма испортился, то ли будить постеснялись…

Обычный пологий распадок. Есть ли там ручей с водой – непонятно, но по самому низкому месту, обозначая русло, заросли ольхи и еще каких-то кустов. А возле этих кустов лежит…

То, что это мамонтиха, Семен определил с первого взгляда – по форме бивней. Брюхо вспорото, вывалившиеся внутренности вяло доедает старый саблезуб. Хобот отгрызен, задняя часть туши тоже основательно растерзана – в общем, приятное зрелище… В стороне на солнышке дремлют еще два саблезуба – вероятно, самки. При приближении гостей старик перестал теребить кишки и, недовольно оглядываясь, подался в сторону.

Кот сел и занялся вылизыванием своей шерсти. Семен положил арбалет на землю и, стараясь пореже вдыхать воздух, занялся осмотром. Вообще-то, он предпочел бы просто нарезать мякоти в рюкзак и поскорее смотаться отсюда, но не мог придумать, как, не роняя своего достоинства, взять чужую добычу. Кроме того, ведь речь шла о каком-то следе…

И след нашелся – в болоте, образованном кровью и содержимом брюшной полости мамонтихи. Лезть туда Семену не хотелось отчаянно, но это было слишком важно, чтобы вспоминать о брезгливости «белого» человека.

Итог расследования озадачил: три грубо обработанных палки, связанные ремнями. Что за конструкцию они образовывали первоначально? Уж во всяком случае не треногу, поскольку все разной длины, а самая короткая привязана за середину. Самая же длинная представляет собой… копье. Да-да, именно копье – Семен даже до наконечника докопался! После трапезы саблезубов поставить точный диагноз было трудно, но складывалось впечатление, что этим оружием было пробито брюхо мамонтихи. Причем удар был нанесен в область паха снизу – как проделать такое с живым мамонтом, представить Семен не мог. Наконечник был довольно острым, но какой-то непривычной формы. На всякий случай Семен разрезал крепление, кое-как обтер это изделие и положил в карман.

Кот, похоже, уже спал, и Семен решил, несмотря ни на что, все-таки нарезать мяса. Поглядывая время от времени на хозяина добычи, он принялся за работу, в тысяча первый раз жалея, что у него такой маленький нож, да и тот, кажется, доживает свой век.

Семен увлекся своим грязным делом и чуть не вздрогнул, когда получил отчетливое новое «послание». Оно представляло собой чистой воды насмешку:

– «Ты ешь „холодное“ мясо?»

Под «холодным» кот, кажется, подразумевал не то чтобы совсем падаль, а… Ну, в общем, мясо животного, которого убил не сам.

«Вот гад, – мысленно ругнулся Семен. – Притворяется спящим, а сам следит! Мяса ему жалко, что ли?! Блин, надо же придумать достойный ответ!»

– «Холодное мясо едят „мои другие“, – он составил и передал „образ“ питекантропов. – Я должен их кормить».

Кот тихо фыркнул, что однозначно выражало глубокое презрение. Семен счел необходимым изобразить обиду:

– «Мне самому нужно „теплое“ мясо, а ты распугал мою добычу!»

Ни воинственного тона, ни упрека в свой адрес саблезуб не принял – издал негромкий урчащий звук, опустил голову на лапы и закрыл глаза. Его последний «посыл» расшифровать было трудно: нечто типа «ну-ну, все с тобой ясно…», и при этом невнятное обещание чего-то. Семен мысленно (без передачи!) послал огромного кота куда подальше, взвалил на спину рюкзак и, кряхтя от натуги, отправился в лагерь.

По прибытии он обнаружил, что весь личный состав, за исключением Ветки, прячется, дрожа от страха, в прибрежных кустах, а в родном вигваме на семейном одеяле из шкуры спит саблезубый детеныш. Последнее обстоятельство Семена глубоко возмутило: котенка он разбудил и, невзирая на просьбы своей женщины, пинками отогнал метров на триста от лагеря. В конце концов, животное сочло возможным обидеться, показало зубы и отбыло в район дислокации приемных родителей.