Сергей Щепетов - Прайд Саблезуба

Ближе к вечеру вся компания сидела у костра и подкреплялась вареной мамонтятиной. Семен, между делом, пытался допрашивать Хью о причинах, которые заставили его сородичей покинуть привычные места обитания. Юный неандерталец, издалека наблюдавший общение Семена с саблезубом, старался угодить изо всех сил. Толку от этого было мало, поскольку границы объективной реальности в сознании неандертальцев весьма размыты, если вообще существуют. В общем, Семен так и не понял, кто их вытеснил из родных гор – демоны или люди, – но кто-то явно вытеснил. То есть сами они, даже умирая с голоду, никуда уходить не стали бы: раз нет добычи, надо помирать на месте, а не осваивать новые территории.

Все вместе – перемещение хьюггов, смена саблезубами охотничьей территории, раненая мамонтиха – наводило Семена на грустные размышления. Собственно говоря, он понимал, что даже небольшое изменение климата вызовет серьезные последствия, но никак не ожидал, что они проявятся так быстро.

От размышлений его оторвал внезапный переполох: Эрек и Мери вскочили и заметались, не в силах решить, что безопасней – бежать прятаться или остаться возле людей. «Явный прогресс, – отметил Семен. – Раньше, чуть что, убегали не задумываясь!» Хью тоже был испуган – он напряженно всматривался в противоположную от реки сторону.

По мнению Семена, рассматривать там было решительно нечего – близкие склоны пологих холмов загораживали горизонт, и ничего интересного на них не было. Он отчасти и выбрал это место для стоянки в расчете на некоторую защиту от ветра. Тем не менее спутники почувствовали нечто, и нужно было реагировать – Семен принялся натягивать тетиву арбалета. Натянуть ее он успел, а вот вложить в желоб болт – нет. Послышался отдаленный трубный рев, а потом ступни ощутили легкое подрагивание почвы…

Семен стоял спиной к вигваму, лицом к степи и смотрел, как на перегибе склона возникает темное пятно, как оно превращается в мамонта… И этот мамонт мчится, задрав хобот, не куда-нибудь, а прямо сюда!

Вообще-то мамонты, как и слоны, не бегают в обычном смысле слова, но быстро передвигаться умеют…

Почему-то сразу стало ясно, что зверь смертельно напуган. Потом понятно, что в лагерь он, пожалуй, не влетит – промахнется. И наконец, сопоставив масштабы и расстояния, Семен сообразил, что мамонт довольно маленький – детеныш, наверное.

Этот лохматый детеныш с топотом промчался метрах в двадцати от вигвама, влетел в воду, попытался бежать и дальше, но упал и начал копошиться, пытаясь встать на ноги.

Жуткая догадка мелькнула в мозгах Семена, и он стал всматриваться в близкий горизонт. Собственно говоря, особых усилий не потребовалось: силуэты саблезубов четко выделялись на фоне вечернего неба. «Раз, два, три… шесть, – посчитал Семен. – Со всех сторон обложили, кошары чертовы! Это, надо полагать, кот надо мной глумится: „Нужна тебе добыча? Так заполучи прямо к костру!“ Мамонтенка у кого-то отбили, гады…»

Рассматривать саблезубов долго не пришлось – они как бы продемонстрировали себя, обозначили свое присутствие и исчезли. Семен сбросил тетиву с зацепа и стал думать, как жить дальше. Мамонт стоял в воде и шумно дышал. Похоже, лезть в глубину он боялся, выходить на берег – тоже. Семен вздохнул и пошел к костру.

Насмерть перепуганные Эрек и Мери сидели в обнимку, прижавшись к покрышке вигвама, хьюгг куда-то успел спрятаться. Только Ветка спокойно стояла у костра и рассматривала нового гостя. «Ясное дело, – подумал Семен. – Все, кроме нормальных людей, ощутили или услышали „акустическую“ атаку саблезубов – им страшно, а нам хоть бы хны. Впрочем, если б они захотели, то и нас бы перепугали – гордиться тут нечем. Но каков кот, а?!»

– Нравится? – спросил Семен свою женщину. – Погладить не хочешь? Смотри, какой ма-аленький!

– Хочу! – заявила Ветка. – Только он в воде, а она холодная. Позови его сюда!

– Не пойдет, наверное, – вздохнул Семен. – Тут же все саблезубами пропахло. Слушай, а вдруг за ним родители придут? Бивнями нас забодают и ногами затопчут. Может, прогнать его, а?

– Не надо, Семхон! Давай ему лучше травки нарвем! А мамонтам ты скажешь, что мы его не обижали, что его тигры перепугали – смотри, прямо дрожит весь!

Семен припомнил, как в стране хьюггов на его глазах мамонтиха обрекла себя на мучительную смерть ради спасения детеныша. «Что-то сомнительно, чтобы мамонты позволили отбить кого-то из молодняка – даже саблезубам. Тогда откуда он взялся? Неужели… А, собственно, почему бы не спросить его самого? Он же не сосунок несмышленый – с меня ростом, наверное. Ему, может быть, уже не один год. Правда, нельзя сказать, что такая попытка – не пытка, поскольку опять голова будет болеть. Или на сегодня хватит?»

Так или иначе, но перспектива встречи с разъяренными родителями Семена никак не устраивала. Мысль пристрелить мамонтенка и надолго обеспечить себя мясом ему и в голову не приходила – судя по рассказам лоуринов, людей мамонты не боятся и при малейшем подозрении атакуют не задумываясь. Не возражают они лишь против добивания умирающих сородичей. Правда, сейчас все в этом мире меняется и, разумеется, не в лучшую сторону. Так что…

Семен свернул в рулон свою старую рубаху и уселся на нее напротив стоящего в воде мамонта. При его приближении животное развернулось и двинулось было в глубину. Однако вода явно пугала, и оно вернулось на прежнее место.

– Ну, что ты дергаешься? – устало заговорил Семен. – Никто тебя больше ни пугать, ни есть не будет. Стой спокойно, а еще лучше выходи, а то брюхо простудишь…

Он довольно долго нес какую-то успокоительную чушь вперемешку с мысленными «посылами». Язык у него устал, головная боль набирала силу, а ничего путного не получалось. Некое подобие ментального контакта возникло уже в сумерках. Они, наконец, встретились взглядами, и в переутомленном мозгу Семена поплыли какие-то зрительно-эмоциональные образы, приправленные чем-то непонятным – наверное, данными слуха и обоняния. Степь – трава – еда; фигуры «своих» – пасущиеся мамонты; степь – трава – еда; фигурки людей с палками – страх, беда; движение по степи – страх, хочется есть; трава – еда, чувство безопасности – рядом кто-то очень «свой»; и снова фигурки людей, страх, движение и так далее…

Собственно говоря, мамонт не «передавал» ничего Семену, он как бы молча стенал, тоскуя от безысходности и горя. Собрав последние силы, Семен «перекинул» ему молчаливый вопрос о судьбе того «своего», который был с ним. И получил ответ, точнее, отклик в сознании мамонта – клубящиеся, переплетающиеся сгустки горя и ужаса. Сквозь них проступило знакомое – распадок, лежащий на боку мамонт, саблезубы…

– Та-ак! – Семен стиснул руками голову, боясь, что она расколется. – Вот этого-то я и боялся! Похоже, твою мамашу кошки и задрали. Сейчас отключусь прямо здесь…