Лилия Баимбетова - Планета-мечта

Мария же, уснувшая на опушке леса в жаркий и душный полдень, проснулась в просторной комнате с каменными стенами, на широкой кровати под серым балдахином. Во все глаза смотрела девочка вокруг, и не сразу она поняла, что на кровати с краю сидит кто-то и смотрит на нее. Этот кто-то сидел так неподвижно, что девочка не замечала его, прежде чем не наткнулась несколько раз на него взглядом. Но так же, как прежде она не замечала его, довольно долго она не видела, какие у него глаза. Прежде Мария увидела всю его внешность целиком: худое сухое лицо с определенными красивыми чертами, короткие черные волосы, черные свободные одежды, странная металлическая узорчатая палка на поясе. И только потом она увидела его глаза.

Разрез глаз у того, кто сидел перед ней, был человеческий, но под веками таилась абсолютная тьма. Эта была чернота ночного неба или вод глубокого колодца. В сущности, это были глаза птицы или собаки, в общем, того существа, у которого радужка настолько велика, что белка не видно. Но из-за того, что глаз эти были не просто темные, а именно черные, нельзя было понять их выражения, и они производили странное и страшное впечатление. Мария и впрямь испугалась, но после того первого мгновенного страха она больше никогда не боялась его.

Тот, кто показался девочке человеком, пусть и со странными глазами, был Царь-ворон и один из величайших магов, что когда-либо рождались среди этого народа. До него никто не сумел овладеть Жезлом Тысячелетий, который всегда был знаком Царя и в котором была сосредоточена вся магия воронов, этого чудесного народа, пришедшего из космических далей. Жезл этот в незапамятные времена был сотворен Кордом-магом, и до недавнего времени его сила была неподвластна никому. И теперь Мария должна была стать его женой. Она, конечно, была слишком мала еще, потому, пока ей не исполниться восемнадцати лет, они должны были спать, разделенные мечом.

Девочка выросла под присмотром Эльмы, жены старика Тэра. Именно от Эльмы Мария, с раннего детства страстно полюбившая мужа, узнала достоверно, что он за создание. О том, что он существует в двух ипостасях, она знала давно, и это не смущала ее так, как то, что ему уже было больше шестисот лет и что он еще много проживет после того, как она состариться и умрет. Марию это открытие страшно разозлило, она ревновала его к тем женщинам, которое — шесть веков! — были у него до нее и которые будут после. Два дня она ходила красная и злая и ссорилась с мужем, пока Эльма не допыталась, в чем дело, и не объяснила ей, что вороны женятся лишь однажды и что ни одной женщины, кроме нее, в его жизни не было и не будет. Другой мукой было для Марии то, что он женился на человеке, и оттого все будут плохо о нем думать. Но она выяснила — к немалому своему удивлению, — что среди воронов есть только мужчины, и они испокон века женились на человеческих дочерях, у которых при этом рождались только мальчики и только вороны.

Никто не знает, отчего разгорелась война людей с остальными народами. Как и у всякой войны, у нее не было очевидных причин. Вороны встали, конечно, на сторону нечеловеческих народов. Один лишь Царь-ворон не хотел войны. И власть его была так велика, что он мог бы и остановить конфликт, но Совет старейшин, куда входили все уважаемые и старые вороны, хотел войны и считал, что Царь предает интересы своего народа.

И вот однажды старая Эльма, вбежав к комнату к заболевшей Марии, закричала, что Тэр сошел с ума и что Совет хочет изгнать Царя. Наспех одевшись, Мария побежала на площадку Совета, но она опоздала. Над ее мужем уже произнесено было Большое заклятье изгнания. И хуже того: изгнанника, закованного в цепи, похоронили заживо в расщелине между скал. Бог знает, сколько он умирал бы там, ибо вороны обладают очень большой жизненной силой. Там, в своей могиле он вряд ли умер бы скорее, чем умирает просто обреченный на изгнание. Этой не имеющей смысла жестокостью Совет как бы признавал свою вину в изгнании Царя.

Марию никто не тронул. Она должна была остаться среди вороньего народа и жить по-прежнему. А Царем стал Тэр.

Мария не была настоящей женой изгнаннику, и когда через два месяца Роден Свистопляс захотел на ней жениться, никто этому не воспрепятствовал. Это произошло на площадке Совета. При свидетелях Роден хотел надеть на девушку золотую цепочку, хоть у нее на шее уже была одна такая: ту никто не посмел снять с нее. Мария отступала, пригибая голову, но ни слезинки не появилось в ее глазах. Вдруг сильнейший магический удар разметал тех, кто выламывал девушке руки. Узник, которого считали надежно погребенным, стоял перед воронами. Он исхудал, и одежда его превратилась в лохмотья, но тем явственней ощущалась в нем безудержная колдовская мощь. Мария кинулась к мужу. Вместе они покинули Серые горы.

Мария думала, что худшее уже позади, но худшее только начиналось. Лишь сейчас она осознала, что слова Большого заклятья были не только словами:

Ничья тень да не падет на тебя,

Травы выдернут корни свои и отступят пред тобой,

Воды текучие побегут от тебя,

Воды стоячие в землю впитаются, чтобы не питать тебя,

Капли дождя обойдут тебя стороной,

Все живое отвратиться от тебя,

Все мертвое рассыплется в прах перед тобой…

Мария думала, что это слова. Но так было на самом деле. Трава вяла под его ногами, листва деревьев отворачивалась, чтобы не бросать на него своей тени. Не еды, ни питья не было ему больше в мире. Он жил лишь своей — немалой — жизненной силой, но обречен был умереть так же верно, как и погребенный в той могиле, из которой сумел выбраться. Он мог прожить еще год или два, но он уже сейчас умирал — у нее на глазах.

Так прошел год. Война все длилась, и в этой войне вороны терпели поражение. И настал день, когда Мария, отошедшая от песчаной отмели, где уснул ее муж, вернулась и увидела ужасную сцену. На мокром пляже под ненастным небом, по которому ветер гнал лохматые тучи, друг против друга стояли ее муж и старик Тэр.

— Ты виноват в том, что происходит, только ты! — кричал Тэр, и вид его при этом был столь странен, что Мария подумала: уж не безумен ли он?

Магический поединок, произошедший между ними, Мария не воспринимала никак. Она чувствовала лишь дуновение сил и понимала, что происходит между ними, но не понимала, как складывается этот поединок и на чьей стороне перевес. Кончилось же все тем, что Тэр сам кинулся на противника. Они катались по мокрому песку, но скоро изгнанник, хоть он и был истощен до крайности, начал брать верх. Он душил старика, уже не руководствуясь разумом, но лишь гневом и болью — ведь это был тот, кто читал над ним заклятье изгнания! Мария, вскрикнув, бросилась к мужу и стала разжимать его пальцы.