Лилия Баимбетова - Планета-мечта

Война кончилась, и детям пришлось возвратиться домой — вопреки желанию их деда. Дети были еще малы и должны были слушаться родителей. Но Ли и Ринальдо полюбили Перепутье всей душой и вечно стремились туда, Нея же не полюбила, но любила она брата и сестру и не желала разлучаться с ними.

Много минуло лет, дети выросли и разлучились. Жили они в разных местах, и Ли и Нея давно потеряли брата своего Ринальдо из виду. Все трое поистине были одарены магическими силами и учились у лучших колдунов того времени. Немало великих подвигов они совершили вместе и поодиночке, немало сделали для развития магических искусств, основали магические школы. Все эти годы любовь к Перепутью не оставляла Ли и Ринальдо, Нея же не уставала повторять, что ей там никогда не нравилось, и пеняла сестре за то, что старшие заставляли ее в детстве бродить по лесам. В Перепутье они никогда больше не были, хоть и рождены были править той землей.

Слава их гремела от моря и до моря, но однажды Ли почувствовала усталость от магических трудов. Захотелось ей вернуться в Перепутье, увидеть вновь леса и поля, увидеть благословенную Дэ, петляющую в глинистых берегах. Захотелось ей снова бродить по лесам, слушать пение птиц, разыскивать незнакомые места. Всю жизнь она мечтала об этом, но ей казалось, что детство невозможно вернуть. Сейчас же затосковала она по Перепутью так, что, оставив все книги и труды свои, оделась в дорожный плащ, взяла посох и, выйдя с заднего крыльца, навеки ушла, никого о своем уходе не предупредив.

Весть об исчезновении знаменитой колдуньи скоро дошла до сестры ее Неи, и та заподозрила истину. Но Нея не любила Перепутье и не хотела бросать свою школу, своих учеников ради каких-то лесов и полей. Нея любила людей, а не леса, и во многом нынешняя магия, которой так гордиться Альверден, пошла от Неи Росстанийской. Нея была знаменита гораздо больше, чем ее брат и сестра.

Докатилась весть об исчезновении Ли и до Ринальдо, брата ее. Ринальдо понял, куда она ушла, и затосковал по Перепутью и по прежним временам. И скоро Нея услышала, что брат ее тоже исчез неведомо куда. Шли годы. Школа Неи Росстанийской стала знаменитейшей на всей Алатороа, но с некоторых пор странная тоска стала мучить известную волшебницу. Она скучала по брату и сестре, ведь больше родни у нее не было. Вспоминались ей те годы, что провели они вместе, и однажды, придя поутру к ней в спальню, служанка нашла лишь нетронутую постель. С тех пор никто больше не слышал о Нее. Но легенды говорят, что все они встретились в Перепутье и жили там, властвуя над лесами, полями и реками, и были счастливы.

16. Дневник-отчет К. Михайловой.

Алатороа, Иллирийские леса, хутор Этре, день восьмой.

Раннее утро. Солнце, еще низко стоящее над горизонтом, невыносимо ярко. Воздух еще прохладен, но под солнечными лучами уже кажется жарко, только в тени стоит еще утренний холод. Держится еще роса. Свет и тени так ярко перечертили мир, что ничто не выглядит так, как всегда: слишком ярко блестит трава под солнцем, словно ненастоящая, слишком черны и густы изломанные тени от домов и кустов калины. Небо ярко-голубое, чистое, ясное, и только на востоке, еще ниже низко стоящего солнца тянутся размытой белой полосой облака.

Легкий ветер шевелит траву и листья. Ветер еще прохладный, утренний. Далеко где-то сорока трещит одиноким треском: трак, трак, трак, — не переставая. Солнце слепит глаза, но отвернешься от него — и блестящая трава и черные тени тоже слепят глаза своей невыносимостью. День будет жаркий, очень жаркий.

Боже! Ни звука в округе, лишь эта сорока, и стрекочет она все ближе. А когда ее не слышно, какая наступает тишина. Нет еще не мух, ни кузнечиков, только ветер иногда почти беззвучно всколыхнет траву. Все кажется ненастоящим вокруг. Не то чтобы искусственным, но — нереальным. И небо это слишком ярко. Но какое солнце! Жара сегодня будет невыносимой.

…с Рездигом Этре мы разговорились перед завтраком. Он показал мне свой диплом, висящий на стене, где золотыми чернилами было написано его имя. Мы говорили об Альвердене, и вдруг посреди разговора он расплакался и стал вытирать слезы. Погибший Альверден, мертвый Альверден.

— В это невозможно поверить, — говорил мне старик в выцветшей рубашке и рабочих заплатанных брюках, — В это невозможно поверить. Зачем вы только пришли сюда? — вдруг крикнул он, — Разве мало в космосе других планет? Неужели в космосе мало других планет?

Я молчала.

— А странный человек вас привел, — сказал мне Рездиг немного погодя.

Я немного помялась, потом все-таки рассказала ему о своих подозрениях. Рездиг Этре был все-таки дипломированным колдуном, и он мог что-то посоветовать мне. Он выслушал меня, помолчал, пожал плечами.

— Не знаю, не знаю, — сказал он, — Возможно. Что-то идет от него, какая-то волна. Но последний раз я видел файнов давным-давно, да и этого вашего парня я только минуту и видел. Неразговорчивый парень.

— Да, — сказала я, — Неразговорчивый.

— Может, он и файн, хоть я и не слышал никогда о темноволосых файнах. Что-то в нем такое есть. Волна от него идет. Знаете, колдуны так своих распознают, по волне. Но он не обученный маг, нет, а кто-то из этих. Может, файн, а может, еще кто. Но, знаете, что? Будьте поосторожнее с ним. Может, это мои стариковские глупости, но больше всего он похож на призрака.

— На призрака?

— Вы бывали в Полях Времени, простите за нескромный вопрос?

— Да, — сказала я медленно, и дрожь прошла по моему телу, — Один раз была.

— И видели там кого-нибудь?

Я молчала. Старик внимательно посмотрел на меня.

— Да, — сказала я, — Своих родителей.

— Там повсюду магия, — сказал Рездиг невпопад, — она разлита там, как туман в долине Флоссы, зажатой горами. Но и в этой разлитой повсюду магической ауре, когда появляются видения, чувствуешь, как от них идет что-то. Волна, как от живых существ. Но не совсем. Больше магии, понимаете? Больше магии, но не так, как от магов. Не концентрированный поток.

— Словно он сам — создание магии? В Поля Времени ведь так?

— Да, в Полях Времени-то так, но там дело особое. А ощущение похожее, это точно. Но создание псевдожизни всегда было под запретом в Альвердене.

— Я и не думаю, что он псевдочеловек, — сказала я, — Он вполне живой. Я думаю, что он файн. Может быть, файн, изгнанный за какое-то преступление, и это стало потрясением для него. В нем есть что-то ущербное.

— Может быть. Может быть, — сказал Рездиг, — Если он файн, то он мог быть священником или предсказателем. Я думаю, ваш паренек способен к направленным магическим действиям. Может читать заклинания, если проще. Большинство представителей магических народов не могут. Магия — это их сущность, а не средство для действий.