Лилия Баимбетова - Планета-мечта

— А знаешь, что ты мне названный брат? — сказала я вдруг, — По Тэю.

— Я знаю… — он снова улыбнулся слабой полуулыбкой, — Пойдем, деточка, Глен там с ума сойдет…

И мы пошли.

…Их было очень немного, в сущности. Я даже поразилась, когда увидела их на поляне Лэмптон, я как-то совсем иначе представляла себе это. В основном, файны, и это понятно, они никогда не любили сортов. Несколько кентавров, они тоже сортов не любят, это извечная вражда, вовсе не новая. Было еще несколько лесных духов, которых в расчет можно было не принимать. Файнов иногда называют лесными духами, но лесные духи, настоящие лесные духи, не имеют с ними ничего общего. И с войной они тоже не имеют ничего общего. Вот значит, как обстоят дела: Кэррон и файны против нас и сортов. Если бы Кэррон был готов к настоящей войне, хватило бы и его одного, но он не готов, я же вижу. Файны готовы, но они способны лишь к войне партизанской, их ведь, в сущности, очень мало.

А Кэр не готов, нет. Странно, ведь он потерял все и, казалось, должен бы озлобиться. Но убивать он еще не готов. Чего он хочет и на что надеется, я понять не могу, временами мне даже кажется, что его поведение совсем не обдуманно, что он не в себе, что ли. Что он не в себе…. Не в себе, Господи!

Поляна Лэмптон велика и заслуживает собственного имени. Встретили нас настороженным молчанием, точнее, меня встретили. Один из файнов легко поднялся и, приблизившись к нам, накинул на плечи Кэррону золотой переливчатый плащ. Кэр закутался в плащ и неуверенным шагом направился куда-то к краю поляны. Я, как привязанная, пошла за ним; когда он споткнулся, я поддержала его. Кэррон бросил на меня искоса быстрый взгляд, но ничего не сказал. Мы сели возле какого-то дерева, Кэррон закрыл глаза и, казалось, задремал.

Лагерь стал оживать. Кто-то разговаривал, кто-то ходил по поляне, лесные духи завели заунывное подвывание, напоминающее свист ветра в камышах. Я потянулась и взяла Кэррона за руку. Он дернулся, открыл глаза и сказал негромко:

— Не надо…

Я сжала его руку обеими руками. Пальцы у него были холодные, словно бы и не живые. Кэррон снова закрыл глаза. В этот раз я почти ничего не чувствовала, только немного болела голова, но она могла болеть и сама по себе. Долго мы сидели так, а потом Кэррон сказал, не открывая глаз:

— А ты никак не можешь решить, с кем ты, да, Ра?

Я вздрогнула. Он открыл глаза и искоса взглянул на меня; впервые я увидела у него этот взгляд, который про себя называла царским.

— Да, Ра?

— Не могу, — сказала я, выпуская его руку, — И что же?

— Решай, Ра. Решай.

— Да ведь и ты… — сказала я тихо.

— Что?

— Не можешь решить… решиться… да? Если бы решился, не о чем было бы и говорить. Для тебя ведь и отсутствие жезла не помеха, как я вижу.

Кэррон посмотрел на меня. Угол его рта дернулся.

— Извини, — сказала я тихо.

— Да нет, деточка. Все так. Все так.

Мы снова замолчали. А потом он спросил, не глядя на меня:

— Ты убивала когда-нибудь?

— Да, — обронила я, — Один раз.

— А я — нет…

Голос его был странно задумчив. Я посмотрела на него, на тонкий профиль, на пряди волос, заправленные за ухо. За четыреста с лишним лет, почти за пятьсот…

— В молодости… — сказал Кэррон, — у меня была ссора. Серьезная ссора. Решать ее пришлось на площадке Совета, в поединке. И… убить я не смог. Почти победил, но последний удар нанести не смог.

И замолк.

— Решай, Ра, — повторил он немного погодя, — Ведь ты знаешь, что делать…

— Знаю, — сказала я тупо.

— Вот и делай.

— А что будет с тобой?

— А с ними? — сказал Кэррон.

— С тобой. И с ними. Я люблю Алатороа.

— Я знаю, — отозвался он мягко, — Но что бы ты ни сделала, Алатороа не перестанет любить тебя.

Он так и сказал, и что самое странное, я не удивилась. Я и сама иногда думала о ней так — как о живой.

— А ты? Хотя я ведь тебе никто…

— Названная сестра, — сказал он, — Через Тэя.

— А Тэю плевать…

— Ему не плевать, деточка, — сказал Кэррон тихо, — И Ториону тоже было не плевать… когда он читал надо мной заклятье изгнания…. Каждый делает то, что считает правильным, детка…. Ведь я изгнанник. Сейчас для Тэя есть только это.

"Но не кровь, которую вы мешали когда-то!" — хотела сказать я, но не сказала. Просто взяла его за руку. Кэр слегка сжал мои пальцы. Так мы и сидели.

— Что бы ты ни сделала… — сказал он негромко, — ничего ведь личного…

— О чем ты?

— Если ты не можешь решиться… из-за меня… — и тут же усмехнулся, — Слишком самонадеянно, да?

— Нет, — сказала я, — не самонадеянно…

— Я не имею никакого отношения к Алатороа. Я ведь…

— Если ты еще раз скажешь «изгнанник», я закричу, — сказала я с нервным смехом.

Кэррон посмотрел на меня, и я смутилась. Иногда я забывала о том, что я выросла и все изменилось, но иногда — не могла забыть. Все же между нами есть какая-то стена, и она не исчезает из-за того, что я зову его на «ты», а он зовет меня «деточкой». Отношения между людьми, наверное, невозможно объяснить. И не только между людьми. Ведь если бы меня спросили о моем отношении к Кэррону, я могла бы сказать только: я очень люблю его. Мне и сейчас хотелось сказать ему: я очень люблю тебя. Но я не решалась. Но это не та любовь, которая бывает между мужчиной и женщиной. Нет, пожалуй, не та, и, может, вообще не любовь, но я не знаю, как еще назвать это чувство. Странное какое-то чувство, интимно-отчужденное, будто к родственнику. Он, и правда, мне в какой-то степени родственник — по здешним законам. Названный брат. Через Тэя. Двоюродный названный брат. Кузен, так сказать.

А ведь он в открытую предлагает мне — сдать его. Алатороа не перестанет любить тебя, Ра. И я тоже не перестану любить тебя…. О, боже ты мой! Вот я сидела и держала его холодные вялые пальцы, и уже тогда я знала, что сделаю это. И думала: может, он пытается не меня — себя подтолкнуть к этому решению? Пытается заставить себя озлобиться и решиться на убийство, может быть, множества людей? Рубит последнюю привязанность свою?

— Что бы ты ни сделала, — сказал он ласково, — мне уже хуже не будет…

Я посмотрела на него.

— А Торион захотел стать Царем? — отозвалась я невпопад.

Кэррон вздрогнул всем телом.

— Дело не в этом, — сказал он хриплым шепотом.

— Извини, — сказала я тоже шепотом.

На этот раз мы замолчали надолго. Кэррон, похоже, действительно задремал. Потом вдруг вздрогнул, открыл глаза, сказал тихо:

— Ра…

— Да?

— Тебе лучше вернуться, наверное.

— Да, — сказала я тихо, — Я пойду.

— Я люблю тебя, деточка.

— Я тоже люблю тебя, Кэр.

— Ты не обижайся на меня. Просто я так устал.

— Что ты, — сказала я, — Я, правда, люблю тебя.

Мы попрощались, и я ушла.

…Облава отложена и вряд ли теперь состоится. Сорты напуганы по-настоящему. «Царь-ворон», — говорят они, и сами эти слова, похоже, внушают им ужас. Царь-ворон. Глава темных сил. Исследователи тоже, похоже, напуганы; я бы испугалась тоже, если бы не обладала привилегией держать источник этой мощи за руку. Кузен все-таки.