Александр Заревин - Одинокие боги Вселенной

Мне, как и всем, Марс выдал широкий кожаный пояс с кобурой, в которую был вложен большой и тяжелый черный пистолет; только я не представляла, что с ним делать. Потом Марс принес бронежилет, который мне сразу не понравился тем, что был тяжел и с большим трудом застегивался на груди. Я рассказала об этом Марсу, и он научил, как подогнать бронежилет по фигуре, после чего эти доспехи показались мне не такими уж и неудобными. Правда, в них было жарковато, но стоял полдень, а вечера здесь прохладные. Слева Марс пристегнул мне к поясу ножны с огромным десантным ножом. Нож был неимоверно острым, со странной насечкой на грани, противоположной острию, и выглядел прямо-таки кровожадно. Легкую обувь пришлось заменить на крепкие, с толстой рубчатой подошвой солдатские ботинки, а платье — на комбинезон грязно-зеленого цвета с коричневыми пятнами. После переодевания я стала похожа на бравого солдата, и мне это понравилось. Я представила, как карабкаюсь по местным скалам, и ощутила, насколько удобнее нынешний наряд моего повседневного платья.

После обеда Марс принялся обучать нас стрельбе из пистолета. Занятие это оказалось несложным, правда, я так и не смогла попасть в консервную банку. У других женщин со стрельбой по мишеням дело складывалось не лучше, зато мужчины получали от этого занятия явное удовольствие. Вечером, включив сторожевые прожекторы (с электричеством у нас не было проблем, ибо ветер здесь присутствовал, как мне казалось, всегда, и три ветросиловые установки, исправно вращая лопастями, предоставляли нам максимум удобств), мы снова собрались за ужином. Вулканс одобрил сегодняшние мероприятия, проведенные Марсом, и сказал, что пора начинать думать, что делать дальше. По его предположениям, аборигенов на острове должно быть не менее двух тысяч и их проигнорировать не удастся, следовательно, они для нас создают проблему, с которой надо считаться. Мы без спросу поселились на принадлежащей им территории, и, естественно, в покое они нас не оставят, к этому надо быть готовым. Поэтому надо что-то решать, как-то этот вопрос утрясать, иначе мы не получим свободы передвижения по острову.

Марс было высказался, что надо уничтожить пару деревень вместе с населяющими их аборигенами, а оставшиеся, мол, больше не посмеют к нам подойти… Но вмешался Сетроум, сказав, что насилие влечет ответное насилие и в принципе аборигенам ничего не стоит устроить на нас засаду и перестрелять поодиночке из луков. Лучше пойти другим путем — показать аборигенам наше могущество и представиться богами. А получив статус бога, мы тем самым откроем себе доступ к любой точке на острове и никто не осмелится нам препятствовать, тем более — покушаться на наши жизни. Вопрос здесь упирается в знание языка как средства общения. Лучше бы, конечно, кому-то из нас выучить хотя бы несколько слов по-аборигенски…

— Интересно, — перебил его Марс, — как ты собираешься выучить эти несколько слов вдали от живого аборигена? Ты хоть одно слово слышал?

— Надо прийти к ним в деревню с подарками и погостить несколько дней, там и слов набраться, — парировал Сетроум.

— Что же ты за бог, который даже языка созданных им людей не знает?

— Мы можем назваться чужими богами, например, заморскими, — не сдавался Сет. — Ну, Боже мой, напрягите мозги, думайте!

— В словах Сетроума, — сказал Вулканс, — содержится истина. Давайте подумаем вместе…

Сколько мужчины за вечер воды перелопатили — ужас. Наконец сошлись на том, будто бы мы — боги, братья и сестры, нас послал в дорогу наш отец-бог, чтобы мы отыскали для него некий драгоценный камень-кристалл. Каков кристалл из себя — мы не знаем, но у нас есть специальные тесты, которые безошибочно этот камень опознают. А затем решили предложить аборигенам помочь нам в поисках, авось у них найдутся какие-нибудь камни.

А я сразу вспомнила о своем медальоне, который отец не так давно подарил мне. Собственно, не подарил даже, а передал, ибо в роду отца он уже несколько столетий переходил от матери к одной из дочерей или сыном дарился жене, матери его детей, но в любом случае никогда не покидал род.

— Всему в мире приходит конец, Мрай, — сказал мне Кроум. — Ты должна владеть этой драгоценностью, а потом передать ее либо сыну, либо дочери при единственном условии: чтобы они носили фамилию Раут. Теперь ты покидаешь Олл, и, возможно, надолго. Я не знаю, как сложится твоя судьба, так что владей этой семейной реликвией по своему усмотрению, леди Раут, и да поможет тебе Бог!

— Оз, — позвала я, — у меня есть семейная реликвия Раутов: медальон с четырьмя драгоценными камнями. Отец говорил, что камни — весьма редкий вид холицена, может быть, начнем с них?

— Что за реликвии?

— Медальон в виде креста, с четырьмя камнями голубого цвета.

— Холицен не бывает голубым, — подумав, изрек Озерс.

— Я же сказала — весьма редкий вид.

— Посмотрим, — равнодушно отозвался Оз. — Но не сейчас. Сначала надо собрать установку.

Все-таки он был красив. Я все еще надеялась, что Озерса можно как-то изменить. Надеялась…

— Предлагаю до начала контактов с аборигенами произвести инвентаризацию имущества и вообще перейти на жесткий режим экономии, — сказал Марс. — Иначе можно растранжирить все очень скоро, а теперь даже лампочки достать негде.

— Правильно, сынок! — поддержал его Вулканс. — Завтра и начнем с инвентаризации. Ну, на сегодня хватит, пора спать.

Инвентаризация заняла у нас два дня. Я не уставала удивляться, какой предусмотрительный у меня отец. Но все-таки почему он не попрощался? Может быть, у него появилась надежда как-то воспользоваться установкой еще раз? Что же с ним случилось? Ответ на этот вопрос мы узнали утром пятого дня. Принес его Марс. Он постучался в наш коттедж и, когда мы открыли, сказал:

— Мрай, мужайся, твой отец умер.

— Как? — воскликнула я. — Откуда тебе это известно?

И Марс рассказал, что тело Кроума лежит под скалой метрах в ста от ограды. Судя по всему, он застрелен дней пять назад, может быть, четыре. Выстрелом в спину. В нагрудном кармане, откуда вышла прострелившая его пуля, кроме горсти порошка, ничего нет. В остальных карманах пусто.

— Где он? Я должна его видеть!

— Наверное, не стоит тебе на него смотреть, — сказал Марс. — Над его лицом поработали местные стервятники. Лучше бы тебе его не видеть.

— Я должна. Должна.

— Тогда пошли. — И Марс, повернувшись, направился к группе понуро стоящих мужчин. На ватных ногах я поплелась следом…

Наконец-то дембель! Я вернулся домой в июне 1980 года. Не то чтобы я гордился своей формой, но пограничные войска всегда считались престижными, и мне приятно было ощущать на голове новенькую зеленую фуражку. А потом, сознание того, что я ношу форму последний раз в жизни и на меня сейчас смотрят штатские люди, а по форме видно, что солдат я уже отставной, приятно щекотало самолюбие. К себе на второй этаж я взлетел словно на крыльях, позвонил в дверь, и там тотчас же раздались звуки «Прощания славянки» (магнитофон, конечно же!), затем дверь распахнулась и мама (наверное, с разгона) бросилась мне на шею. После бесчисленных поцелуев она наконец ввела меня в квартиру. Квартира за время моего отсутствия заметно преобразилась. Комнаты, бывшие проходными, стали теперь раздельными, и в зале у стены, в которой раньше была дверь в другую комнату, теперь стояла полированная мебельная стенка.