Михаил Тырин - Контрабандист

– Идем, – поторопила Тася.

Я не ответил. Я уставился на какого-то человека в остатках лабораторного комбинезона. Человек лежал в нескольких шагах от нас. Точнее сказать, верхняя половинка человека, поскольку остальное разрослось в огромную фиолетовую опухоль, из которой сочились белые ручейки. Похоже, он находился здесь давно, он весь покрылся грязью и каким-то желтоватым налетом. Но он был жив. Он смотрел на нас, размеренно моргая.

– Это Виктор, – сказала Тася. – Привет, Виктор, как дела?

Человек пару раз кивнул.

– Тебя покормили?

Он покачал головой, глаза погрустнели.

– Я скажу, чтобы принесли что-нибудь. – Тася повернулась ко мне: – Ну, пошли?

– Пошли, – сказал я, тем более что мои ребята меня уже догнали, предусмотрительно оставив машину где-то сзади. Я заметил, что они перешептываются и переглядываются.

Мы оказались около большого здания, заросшего органикой по самую крышу. Вход превратился в узкую скользкую нору, из которой на нас кто-то смотрел – какой-то странный человек.

– Надеюсь, нам не туда? – пробормотал я.

– Нет-нет, но мы уже близко.

Мы свернули за угол, и тут я встал как вкопанный. Здесь таких, как Виктор, было не меньше полусотни. Половина из них вросла в биомассу, которая покрывала здесь и стены, и землю. Многие склеились своими опухолями в единое целое, кое-где из таких образований беспорядочно торчали головы, конечности, фрагменты одежды. И снова я заметил направленные на меня взгляды.

Меня начало подташнивать. Потом я скрестился взглядами с Крэком и понял, что и ему лихо. Скажу больше – никогда не видел его таким пришибленным.

Мы оказались около покосившихся раздвижных ворот, здесь же топтались несколько мужиков в одинаковой черной форме. Что-то в их облике мне показалось знакомым, не однажды виденным. И вдруг я понял: именно так выглядели помощники Бинго. Все спокойно-самоуверенные, подтянутые, безликие, с пустыми взглядами.

– Тася, куда мы идем? – снова спросил я.

– Ты же хотел увидеть господина Марциони?

– Я? Хотел?!!

– А зачем вам Марциони? – достаточно миролюбиво спросил один из людей в черном.

Я замялся. Я вовсе не жаждал увидеть опального губернатора, мне и говорить-то с ним не о чем. Это все Тася решила на основании моей нечаянной фразы…

Но тут рядом оказался Сологуб в окружении своих бойцов.

– Губернатор Гарсии обвиняется в уголовном преступлении, и я направлен сюда для его ареста, – отчеканил он, стараясь казаться твердым и спокойным. – И я могу подтвердить свои полномочия.

– А-а, – усмехнулись охранники. – Проходите вот туда. Арестовывайте сколько влезет…

И как это понимать? Я был в замешательстве. Мы уже прошли ворота, а люди в черном все еще смотрели нам вслед и посмеивались.

– Вот сюда, – сказала Тася, указывая на какой-то пролом в стене. Я шагнул – и тут же шарахнулся обратно, едва не наткнувшись на чьи-то черные скрюченные руки, торчащие прямо из стены.

– Проходите, не бойтесь, – услышал я голос девушки.

– Нет! – Я выставил перед Сологубом и его людьми руку. – Сначала я.

Здесь было темно и скользко. Мерзкая органика покрывала пол и стены толстым слоем. Когда глаза привыкли к сумраку, я увидел людей. Вернее, сначала я увидел одного человека – он стоял вплотную к стене и не шевелился. Голова его безвольно склонилась набок. Вдруг я понял, что он не стоит, а висит. И увидел еще нескольких, все они висели на стене, как мухи на липкой бумаге. Нельзя было понять, живы ли они хоть наполовину.

– Стой, это же гербарий, – просипел мне в ухо Крэк.

– Проходите, здесь не опасно, – успокоила его Тася.

Что ж, ей видней. Мы двинулись по коридору, превратившемуся из-за наростов биомассы в мокрую нору. Люди были на каждом шагу. Никакого беспокойства они не причиняли.

– Они живы? – тихо спросил я у Таси.

– Не знаю, – безразлично ответила она. – Осторожней, здесь спуск.

Предупреждение поступило вовремя – я едва не скатился в какую-то дыру в полу. Оказалось, там была лестница, правда, почти неразличимая из-за органики.

Я наконец догадался включить фонарь. Луч света уперся в багровые наросты, которые шевелились и подрагивали, истекая белым соком. Очередной проход мы преодолели, скрючившись в три погибели. И наконец оказались в просторном подвальном помещении, слабо освещенном обрывками люкс-кабеля.

Свет фонаря упал на очередного вздувшегося уродца – он сидел на корточках и собирал внутренности, выпавшие из трещины в животе. Заметив нас, он спрятал глаза и жалобно заскулил. Я обошел его стороной, потом заметил, что кое-где копошатся другие люди. Зачем они тут находились и чего добивались, я не мог понять, сколько ни силился.

– Господин Марциони вон там, – сказала Тася и остановилась.

Я пригляделся. В сумраке угадывалось что-то массивное, неподвижное, возможно, просто груда хлама. Приличная груда, выше человеческого роста.

– Где он? Я не вижу.

– Ты все видишь. Иди прямо.

Я пожал плечами и сделал, как велела Тася. Когда до этой груды оставалось шагов десять, она вдруг зашевелилась. Я остановился в нерешительности, водя туда-сюда фонарем.

– Не бойся. Подойди, – донеслось до меня.

Я сделал еще несколько неуверенных шагов. И наконец понял, что имела в виду девушка.

Это была не груда хлама, а невероятно разросшееся человеческое тело. Узнаваемую форму оно давным-давно потеряло, однако, проявив фантазию, я смог определить хотя бы место, где прежде была голова. От человека, впрочем, там осталось процентов десять. Остальное – биомасса.

– Не узнаешь? – спросил Марциони.

– Отчего же. Вас завсегда узнаю, господин губернатор, – я все еще опасался подходить вплотную.

Груда зашевелилась, выпустив из себя ведра два белого сока. На меня уставился глаз, похожий на сдувшийся футбольный мяч.

– А я тут немножко приболел, – сказал Марциони. – Как говорится, жить буду, любить – никогда.

Он как-то странно закряхтел, видимо, рассмеялся.

– Хочешь меня прикончить? – спросил он вдруг.

– Ты уже сам себя прикончил, – ответил я с нескрываемой жалостью.

– Ты не прав, Грач. Ты сам не знаешь, как ты не прав. Я потерял одну жизнь, но приобрел другую. Совсем другую. Возможно, в отличие от тебя я уже никогда не умру. Я уже другой, совсем другой.

– Это я вижу, – сложно было не согласиться. – Может, мне стоит тебе позавидовать?

– Завидовать не стоит никогда и никому. Твоя судьба в твоих руках. Все зависит от ясности поставленных целей. Si l'objectif est clair – tu l'atteindras. [5]

– Следует полагать, твоей целью было превращение в кучу дерьма?

Он не отвечал. Я слышал тяжелое медленное дыхание, а еще – бульканье в недрах его нового тела.

– Зачем это все? – спросил я. – Ради чего разрушен город и погублены люди? Неужели ради денег? Ни за что не поверю.