Сергей Афанасьев - Звездный странник

— Что, то же после вчерашнего? — сипло спросил он.

— Да, что-то вроде того, — неопределенно ответил Сергей, потирая виски.

— Пойдем в пятое? — предложил сосед. — Там запасов на три дня пути. Все не должны выпить. Полечимся.

Сергей прислушался к своему внутреннему состоянию — боль в мышцах и голове, это еще ерунда, а вот в душе полный кавардак — Элора, Лана, «Как вы мне надоели…», «Я люблю тебя…».

— Хорошо, — кивнул он, — умоюсь только.

— А я так пойду, — махнул рукой сосед. — Лучше все равно не стану.

Сергей умылся — стало полегче — подумал немного и решил не ходить. Скорый состав развивал довольно приличную скорость, к тому же шел без остановок, и к вечеру должны были прибыть на место. И он лег на койку лицом к окну.

Вид за окном уже капитально изменился. Вместо серых домов с осыпавшейся штукатуркой, несвежими рамами и разбитыми стеклами, сейчас перед ним проплывали аккуратные и холодные кубы из стекла и бетона. Это уже была территория десятого округа. Высокие дома, стоявшие плотной стеной и отражавшие своими бесчисленными окнами солнце, ровные чистые улицы — говорят, их моют шампунями, — аккуратно одетые, никуда не спешащие прохожие… Вся эта чужая жизнь приковывала к себе внимание.

И тут Сергей почему-то вспомнил свои первые шаги в этом гигантском супергороде, раскинувшемся почти по всему континенту и разбитому на округа-государства.

Он тогда, прикрывшись обрывками какой-то бумаги — был совершенно голый, — долго бродил сквозь гигантские завалы по трущобам окраины, пока не прибился к группе каких-то оборванных людей, неторопливо шаривших на огромной помойке. Его приняли за своего, напоили чем-то горячим и бодрящим, дали какие-то тряпки. Язык местных жителей, состоящий из смеси большинства староевропейских слов, он освоил быстро, без труда влившись в коллектив бедолаг, не имеющих ни работы, ни жилья, ни средств к существованию. Здесь внизу, на самой земле, было постоянно темно — свет не доходил, закрываемый множеством плотно стоявших небоскребов с бесконечными ответвлениями ниток соединительных переходов, эстакад и других коммуникаций. И жизнь города начиналась где-то этажа с 50 — ниже просто невозможно было жить. А где-то выше 200-го начинались престижные районы — судя по морю огней. Впрочем, тот, верхний мир был абсолютно недосягаем для жителей этих трущоб, и воспринимался как сказка, как что-то несбыточно-нереальное. Здесь, внизу в редкие минуты отдыха, люди тьмы поднимали головы, жадно глядя на огни вверху и мамы рассказывали своим несправедливо обделенным детям всякие небылицы про жизнь наверху, и как-то во все это верилось, особенно после тяжелых, изнуряющих и нескончаемых поисков хоть чего-то стоящего, что время от времени падало сверху сюда, в эту гигантскую свалку отходов, и главное — надо было успеть перехватить это, иначе оно достанется крысам, этим вечным соперникам людей в борьбе за выживание. Впрочем, ловили и крыс — ведь здесь, в постоянной темноте и вечной гнили больше ничего и не жило. А из растений был только мох, да пожалуй и плесень, хотя последнее скорее всего относится к грибам.

Правда, жизнь на помойках продолжалась не долго — в первой же облаве, когда их посадили в отстойник и проводили идентификацию личности, его вдруг выделили из общей массы людей, отвели в чистый отдельный кабинет, где за обширным столом в одиночестве сидел гладковыбритый мужчина средних лет.

— Клиф Рейнольдс, — представился он. — А вас как зовут?

Сергей пожал плечами, привыкнув обходиться без имени.

Мужчина взял со стола какие-то бумаги.

— Вы Серж Харви, год и место рождения неизвестны. Также неизвестна дата занесения вас в базу данных, и даже кто это сделал.

Мужчина внимательно посмотрел на Сергея.

— Как вы объясните тот факт, что из 12 миллиардов людей у вас у одного такие данные?

Сергей снова пожал плечами. Мужчина вздохнул и нажал невидимую кнопку. Тот час появился охранник.

— Помыть, приодеть и доставить в отдел, — коротко бросил он, удаляясь.

И где-то, через некоторое время, во вновь заведенном на него личном деле, на первой странице появилось короткое слово — Амнезия.

Сергей встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Амнезия, так амнезия. Очень удобно, никто не пристает с дурацкими расспросами о детстве, школе, друзьях по улице и училищу. И в контору он попал опять же через Рейнольдса — сначала привлекли как имеющего связи внизу, среди мало контролируемых слоев общества, а потом как-то незаметно продвинулся по службе — здесь тоже ценили образованность и живой ум.

Он отвернулся от окна, отвлекшись на шум в коридоре.

Дверь в купе была приоткрыта и Сергей видел проходивших по коридору пассажиров. Вот прошел тучный профессор, специалист по двигателям космических кораблей, держа в руках полотенце и позвякивающий внутренним содержанием бумажный пакет, — то же наверное не спал всю ночь. Вот лениво прошел охранник. А вот две девушки… Они остановились у окна, как раз напротив Сергея, и в одной из них он узнал Элору. Она была в коротких легких шортах с разрезами на бедрах и в короткой майке, открывающей загорелую спину и подтянутый живот. Девушки весело разговаривали, рассматривая что-то за окном. Сергей не мигая смотрел на Элору, почему-то стараясь запомнить всю ее фигуру, каждый изгиб ее тела, ее жесты, повороты головы, ее улыбку и тембр голоса, и потихоньку сходя с ума, словно он видел ее в последний раз. Постойте еще, не уходите, внутренне умолял он. Что вам стоит, ведь за окном так много интересного! Бесконечно-широкая гладь Атлантического океана, гигантские белые акулы, лениво отдыхающие возле плавучих опор…

И девушки не уходили и не уходили, а ему становилось все хуже и хуже. И когда они наконец скрылись из поля зрения, он с трудом присел на койке, слабо нащупывая ногами тапочки. Нет, решительно подумал Сергей, все-таки надо заглянуть в пятое купе, иначе сломаюсь.

— Профессор, и вы здесь!? — воскликнул Сергей, заходя.

— Все дороги, как известно, ведут в Рим, — ответил тот философски.

— Что пьем?

— Да вот, сухим лечусь.

— Бросьте, — вмешался вдруг сосед Сергея. — Не по профессорски это. Давайте лучше водочки по сто грамм.

— Да нет уж, извольте. Печень-с. А вы пожалуйста. Что вам молодым.

У своего купе он встретил Лану.

— Добрый день, — улыбнулась она. — А я стучусь, стучусь… Пойдемте к нам?

— А что у вас?

— Компания небольшая, собрались партию в роббер. Нужен четвертый.

— А если я не умею?

Лана чуть отстранилась, внимательно глядя ему в глаза и стараясь понять, шутит он или говорит правду.

— Тогда и я не буду, — твердо произнесла она и ему вдруг стало жалко девушку.

— Да нет конечно. Я пошутил, — сказал он. — Пойдем.