Нагару Танигава - Вздохи Харухи Судзумии (Перевод с японского)

Я даже не успел ничего сказать.

— Полагаю, позиция Асахины Микуру такова.

Будто видя меня насквозь, она продолжила:

— Судзумия Харухи не является Творцом. Она не создавала этот мир. Мир существовал в этой форме уже раньше. Экстрасенсы, субъекты временнЫх релокаций, внеземные формы жизни и прочие сверхъестественные существа не появились согласно желанию Судзумии Харухи, а существовали изначально. Роль Судзумии Харухи — их неосознанное обнаружение, эта способность проявилась у нее три года назад. Однако эти открытия не затрагивают ее саму. Она способна к детекции аномалий, но не к их осознанию. Основным фактором, мешающим осознанию, является существование этих аномалий.

Никогда не знавшие улыбки губы равнодушно произнесли эти слова. Глядя мне прямо в глаза, она закончила:

— То есть, мы.

— У мотивов Асахины-сан есть отличия от Коидзуми. Открытие Харухи необыкновенных феноменов принесет вред?

— Да.

Нагато снова перевела взгляд на открытую книгу. Видимо, продолжать разговор или нет, ей было все равно.

— В этом пространственно-временном континууме она появилась ради спасения пространственно-временного континуума, которому она принадлежит.

Как можно говорить так ровно о таких важных вещах?

— Для пространственно-временного континуума Асахины Микуру Судзумия Харухи — переменная. Для стабилизации будущего необходимо придать ей правильное цифровое значение. Роль Асахины Микуру — регулирование этого цифрового значения.

Нагато, не произведя ни звука, перелистнула страницу. Ни разу не моргнув жесткими черными глазами, она продолжила:

— Коидзуми Ицуки и Асахина Микуру отводят Судзумии Харухи разную роль. Они ни за что не признают интерпретацию противоположной стороны. Различия их теорий затрагивают, базовые основы их существования.

Стоп. Коидзуми же сказал, что обрел свои способности лишь три года назад?

На мой вопрос Нагато незамедлительно ответила:

— Нет никаких гарантий, что слова Коидзуми Ицуки — правда.

Я представил себе его обычную смазливую физиономию с привычной улыбочкой. Да, действительно, гарантий никаких. Теория Коидзуми просто правдоподобно объясняла все те происшествия, свалившиеся на мою голову, и только. Но кто знает, правильна ли она? Фактически, Асахина сказала ему не верить. Хотя и с теорией Асахины то же самое: кто гарантирует, что верна ее версия?

Я взглянул на Нагато. Вполне возможно, то, что сказал Коидзуми — наглая ложь, Асахина, вполне возможно, и не подозревает, что заблуждается. Наверное, только эта спокойная пришелица меня не обманет.

— А что ты думаешь? Кто прав? Ты раньше говорила про возможность автономной эволюции — что это такое, вообще?

Запасы невозмутимости книголюбки в черном были неисчерпаемы.

— Какую бы правду я ни сообщила, ты не можешь быть уверен в ее достоверности.

— Почему?

Но в это время я стал свидетелем тому, что мне до того не доводилось видеть. На лице Нагато отразилась растерянность. На секунду я пришел в ужас.

— Потому, что также никто не может гарантировать, что и мои слова являются правдой.

После этих слов Нагато положила книгу и вышла из комнаты.

— Для тебя.

Раздался звонок.

Ничего не понимаю.

Как такое понять обычному человеку?

Нагато, Коидзуми, следовало бы вам выражаться понятнее для других людей! Я даже думаю, может, они специально так мудрено говорят? Вам бы подумать да привести мысли в порядок, а то так и будет — в одно ухо влетело, в другое вылетело. Никто вас и слушать не будет!

Я шагал, сложив руки на груди. Мимо меня прошли несколько человек в средневековых костюмах и завернули за угол коридора. Если бы Нагато в своих черных одеждах пристроилась к ним, никто бы ничего и не заметил. Наверное, какой-то класс или кружок решил не уступать Харухи и снять собственный фантастический фильм. Ну, ладно, ребята. Может, избежите моих страданий, и съемки пройдут весело. Наверное, режиссер-то будет посерьезней, а в руководстве будет побольше здравого смысла, это уж наверняка.

Я вздохнул и вошел в кабинет 10-Д.

Единственной, кто считал, что съемки идут гладко, была Харухи. По лицам же меня, Коидзуми и Асахины проходила одна тень за другой.

На всем протяжении съемок случалось много всякого. Игрушечный пистолет внезапно стрелял не шариками, а водой; всякий раз, когда Харухи приносила очередную цветную контактную линзу, Асахина палила какими-нибудь опасными штуками (золотая — ружейными пулями, а зеленая порождала микроскопические черные дыры) — и тут же оказывалась покусанной Нагато; сакура, не успев толком поцвести, на следующий день осыпалась; белые голуби около храма превратились в представителей давно вымершего вида перелетных голубей (так по секрету сообщил мне Коидзуми), слегка изменился даже период равноденствия (согласно Нагато).

Обычный мир стремительно слетал с катушек.

Только я дотащил свое усталое тело до дома, как рот раскрыла усатая животина:

— Значит, я должен просто не раскрывать рта перед той энергичной девушкой?

Котяра дремал на моей кровати в позе Сфинкса.

— А ты понятливый, да? — я легонько прихватил Сямисена за хвост, но тот быстро ускользнул у меня из рук.

— Как вам всем будет угодно. Впрочем, у меня есть предчувствие, что если эта девушка услышит мой голос, почему-то будет несколько неловко.

— Ну, согласно Коидзуми, видимо, да.

Говорящий кот. Значит, нужно придумать причину, чтобы кот хоть и говорил, но необыкновенным это не было. Короче говоря, чтобы, несмотря на существование говорящего кота, можно было бы создать мир, где нет ничего необыкновенного. Ну и что это будет за мир и какие там будут кошки?

Сямисен зевнул и, не переставая вылизывать хвост, сказал:

— Кошки бывают разные. У людей, наверное, так же.

Хотелось бы мне знать поподробнее, что это за «разные».

— Узнаешь — и что тогда? Не думаю, что ты смог бы сделать что-то кошкам на пользу. Кошачья психология, знаешь ли…

Как все они меня достали!

Только я собрался принять ванну, как в комнату заглянула сестра и сообщила о том, что ко мне пришли.

Я спустился по лестнице, недоумевая, кто бы это мог быть. Увы, это оказался притащившийся к моему дому Коидзуми. Я вышел на улицу, решив оказать ему радушный прием под ночным небом. Приглашать к себе и выслушивать его бесконечные разглагольствования вперемешку с абстрактными суждениями Сямисена? Нет уж, увольте.

Как я и думал, Коидзуми и в одиночку вывалил на меня свои бесконечные теоретизирования, огласив в конце следующее:

— Для Судзумии-сан мелочи и второстепенные детали сюжета не важны. Думаю, так ей интересней, а этого вполне достаточно. Никаких рациональных объяснений, подробностей и скрытых сюжетных линий, которые можно было бы использовать в качестве зацепки, не будет. Можно сказать, история будет весьма эфемерной. О концовке никто еще и не думал, и, вполне возможно даже, что финал будет открытым.