Джеймс Гарднер - Неусыпное око

«Мировой разум, ты принимаешь мой сигнал?»

Немедленное подтверждение.

Прекрасно. Я тревожилась, что мы слишком глубоко под землей и радиоволны сюда не дойдут.

«Скажи магистру Тику, что мы с Фестиной в безопасности. Также передай это моей семье. Мы можем выбраться из этого туннеля в любое время, но сначала хотим посмотреть, что тут спрятано».

Подтверждение. И за механически-вежливым «Хорошо, принято» оттенок чего-то большего. Чего-то со всплеском адреналина. Страха? Или возбуждения?

Фестина, оказалось, наблюдала за мной.

— Ну и?..

— Если мы отправимся сейчас наружу, то другим понадобится много времени, чтобы докопаться досюда. Я думаю, нам стоит посмотреть, что Майя хотела здесь спрятать.

— А как же андроиды? — пробормотала Фестина.

— Мы скажем им, что у нас на них аллергия, точно так же, как в тот раз.

— Это сработает, только если сначала мы этих роботов увидим.

— Да ладно! Неужели тебе самой не интересно, что тут припрятано?

— Конечно, интересно, — резко ответила она, — а ведь, черт, мне не стоило бы этим интересоваться. Разведчикам требуется выжечь каленым железом каждую крупицу любопытства, которую они обнаружат в своей душе.

— И что с того? Ты ведь уже не разведчик.

Ее глаза сощурились от ярости.

— Фэй… до своего смертного часа я останусь разведчиком.

— Нет. Это пройденный этап. У тебя теперь другая роль. — Она попыталась меня прервать, но я ей не дала — Нет. Нет. Тебе пора прекратить убеждать себя, что ты такая же, как прежде, потому что это не так. Тебе не стоит растравлять эту рану еще пуще; ты можешь просто жить дальше.

Она смотрела на меня в упор несколько секунд этими своими ослепительными зелеными глазами, потом опустила взгляд.

— Я могла бы сказать то же самое тебе, — пробормотала она.

— И ты была бы не первой! Только ленивый в моей семье не досаждает мне по этому поводу. — Я подалась к ней, взяла ее за плечи и встряхнула. — Фестина Рамос, ты больше не разведчик. Это для тебя пройденный этап. Это осталось частью тебя, конечно, осталось, но у тебя теперь есть и другие составляющие. Составляющие типа «здесь-и-сейчас». И говорить себе «Я по-прежнему расходный материал» — это бестолковое поведение, особенно если тебе нужно вершить великие дела. Живи реальной жизнью, драгоценная. Поняла?

Уголки ее губ слегка поползли кверху.

— Можно подумать, будто это сработало в твоем случае. Да?

— Смотря, что подразумевать под словом «сработало».

Когда моя милейшая, замечательная Линн брала меня за плечи и увещевала меня, называя «драгоценной» и все в таком духе, то я действительно порой приходила в себя, хоть и без завышенных ожиданий на счет моего личного потенциала. Это было больше похоже на мечты о том, как было бы здорово перечеркнуть годы, когда я изображала из себя самодостаточную одиночку.

То же самое было и здесь. С глазу на глаз с Фестиной, только мы двое в безмолвном мраке туннеля. Тропически теплом. Тропически душном.

Она высвободилась из моих рук, а глаза ее смотрели в мои на секунду дольше, только после она их опустила. Я смотрела на нее еще полстука сердца, потом отвернулась. Две секунды спустя я почувствовала ее теплое прикосновение к моей обнаженной руке.

— Фэй…

Я обернулась, сердце зашлось от восторга. Но что бы она ни собиралась сказать, экс-разведчик Рамос вдруг растеряла всю решимость. Вместо этого она смогла только пробормотать:

— Понеси, пожалуйста, фонарик, — и протянула его мне.

Передала мне фонарь, прах ее побери. Отдала мне на откуп принятие решения.

Какие же мы обе были распоследние трусихи! Я знала, что мне нужно просто подхватить ее на руки, там же и тогда же.

— Боже, — наконец сказала я, — у нас полно дел, — и грубо пихнула фонарик обратно ей в руки.

— Правильно, нам лучше поспешить. — Она глянула на меня искоса. — Занять себя чем-нибудь. — И снова отвела от меня взгляд. — Нужно посмотреть, не припрятано ли тут чего-нибудь.

Еще секунду она просто смотрела на фонарь в своих руках. Потом она высоко его подняла и повела меня вниз по туннелю.

Через сто метров мы наткнулись на первый рудный завал. Часть свода обрушилась, завалив туннель массой почвы и камня. Все эти обломки были отброшены к краям туннеля, оставляя свободную тропу посередине.

Я задержалась, чтобы поддеть кусок обваленной породы носком ноги. Любая девчонка, выросшая в Саллисвит-Ривере, знает о руде и породе почти все. Каждая крупица этого камня выглядела как гранит, но в целом его структура была слишком однородной, без единого изъяна, который всегда найдется в реальной изверженной породе. Шестое чувство подсказывало мне, что этот камень искусственного происхождения — отлит как бетон, а после подвергнут светоотверждению.

Странно, если задуматься об этом. Если здесь шахта, то зачем облицовывать стены искусственным камнем? Разве шахтам не полагается самим по себе быть каменными? И опять же, здешняя порода должна залегать глубже, чем щит Великого Святого Каспия… так что эту часть туннеля, возможно, было необходимо укрепить дополнительно, пока туннель не углубится до твердой породы.

Могло быть и так. Но казалось очень уж притянутым за уши.

По пути нам попадались и другие завалы, некоторые протяженностью в несколько метров, некоторые просто как кучка камней. В каждом была прочищена тропка, чтобы мы могли пройти легко, как по красной ковровой дорожке: поработали Майя и Ирану, а скорее, их роботы. Здесь и там были поставлены подпорки для поддержки некоторых участков свода шахты: в тех местах, где в псевдограните наблюдались тонкие черные трещинки разломов.

Я никогда не видела таких трещин в заброшенных шахтах вокруг Саллисвит-Ривера. Но опять же, на Каспии нам ни фига не везло с землетрясениями. Я ничего не знала именно про Маммичог, но весь континент Арджентия был известен как сейсмически активный, так что неудивительно, если в этой шахте временами случались обвалы.

Мы шли довольно долго и наконец, оказались там, где идущий под уклон пол туннеля образовывал широкое горизонтальное помещение, похожее на то, в котором мы нашли Коукоу Ирану. Ржавое барахло было разбросано по полу как собачье дерьмо — просто валялось, никому не нужное, хотя археологи, наверное, подобрали бы его как ценные предметы старины. В худшем случае Майя должна была бы оставить мелом на полу разметку расположения каждого предмета. Но нет. Ни единого знака ее внимания к хламу на полу.

— Посмотри туда, — тихо проговорила Фестина, указывая фонариком-жезлом в дальний конец помещения.

Еще один завал в туннеле — на этот раз обвалилась часть стены. Через открывшийся разлом было видно другое помещение — темное, слишком далекое, чтобы его осветил фонарик. Я не могла не отметить, что в пределах видимости двери между помещениями не было. Если бы не осыпалась стена, то входа не оказалось бы вообще.