Владимир Немцов - Золотое дно

Наклонившись к Синицкому, Васильев взял его руку. Пульс бился слабо, но дыхание — инженер чувствовал его на своей щеке — было ровным, спокойным. «Ничего, скоро очнется».

Что делается в мире? День сейчас или ночь? Где находится шар? Виден ли берег? Все эти вопросы сразу встали перед ним.

В дыре наверху было темно — значит, ночь. Оттуда шел дождь: это волны метались над шаром, и брызги их ливнем падали вниз. «Наверное, шторм все еще продолжается, — подумал Васильев. — Хорошо, что на дне цистерны укреплен балласт, иначе она бы перевернулась». Он снял с себя рубашку и, скомкав, заткнул ею отверстие.

Васильев чувствовал себя в относительной безопасности. Никакая буря ему не страшна. Толстые стенки цистерны выдержат натиск любого урагана. «Это тебе не деревянная бочка ниагарского смельчака!» подумал он и, усевшись на дне шара, с наслаждением вытянул ноги…

Спокойное состояние длилось недолго.

Страшная катастрофа в морской глубине снова всплыла перед глазами.

Вот он, «итог последних лет», вспомнил Васильев свою запись в дневнике. Все погибло… Все, чему он отдал последние годы жизни. Погибли труды тысяч людей. И если он останется жив, как он сможет смотреть им в глаза?..

Инженер снова наклонился к Синицкому. Глубокая отцовская нежность вдруг возникла в его душе… «Родной мой! Все из-за меня». Опять он вспомнил бледное лицо юноши, когда тот старался улыбнуться и жадно, широко раскрытым ртом ловил последние остатки воздуха в стальной коробке… По привычке студент вынимал гребенку, поправлял галстук и ничем не хотел показать Васильеву своего страха…

Снова и снова прислушивался инженер к дыханию Синицкого… Надо дать ему воды.

Он ощупью нашел отделение для аккумуляторов. Где-то здесь была фляжка, которую он предусмотрительно положил сюда и закрепил куском проволоки.

Куда же она девалась?.. Может быть, выскользнула?..

Стараясь подавить беспокойство, Васильев стал шарить внизу. Вот аппарат Саиды, сигнальные ракеты. Но где же фляжка? Где?..

Наконец он нашел ее, однако фляжка была пуста: наверное, крышка оказалась плохо завинченной. Вода вылилась и смешалась с морской, что плескалась на дне шара, под балластом.

Васильев зябко поежился, будто от холода. У них нет ни капли воды да, кстати, и ни крошки хлеба.

…Шторм утихал… Васильев подтянулся на руках и вытащил из дыры для фонаря смятую рубашку.

Над головой засветилось розовое пятно. Так в необычайном шарообразном доме наступал рассвет.

В этом доме уже стало возможно дышать, появился кусочек розового неба. Но дом все же оставался тюрьмой. В его окно еле пролезала рука…

Снова Васильев подтянулся вверх и сквозь окошко нащупал скобы на крышке люка. Снова нужны нечеловеческие усилия, чтобы сдвинуть с места тяжелую крышку, повернуть ее…

Все это длилось мучительно долго. Васильеву казалось, что руки уже не слушаются его, что в них лопнули жилы.

Наконец крышка слегка поддалась его усилиям и дальше уже спокойно пошла по нарезке.

Первые, незабываемые минуты… Чувство неизъяснимого блаженства охватило Васильева, когда он высунулся из люка и, опираясь на его края локтями, огляделся по сторонам.

Светало. Заря вставала бледная, слегка розоватая; она освещала мелкие белые барашки на волнах. Похоже, что это ветер рассыпал по воде лепестки цветущих яблонь… Берегов не видно. Море казалось огромной чашей, и в ней плавала маленькая горошинка — белый шар…

Васильев не знал, сколь трудным оказалось их положение.

Цистерна находилась вдали от известных морских путей, проложенных на картах пунктиром. Здесь обычно не ходили ни торговые, ни пассажирские суда. В эти места не часто заплывали и рыбачьи баркасы.

«Хорошо, если бы нашли шар с тетрадью! — подумал Васильев. — Но на это мало надежды… Цистерна тоже может где-нибудь плавать поблизости… Ничего не известно. А вдруг и ее и нас с Синицким во время бури унесло черт знает куда?»

Какое синее это море!.. Наверное, оно никогда таким не было. Васильеву навсегда запомнится эта ядовитая синева. Только синий цвет. От него кружилась голова, болели глаза. Противная тошнота подступала к горлу.

Уже давно встало солнце, и сейчас оно невыносимо пекло голову. Васильев обмотал ее рубашкой, снова высунулся из люка и до боли в глазах смотрел на горизонт.

Неподалеку пролетел баклан. Может быть, как замечают моряки, земля близка?..

Слегка покачиваясь на волнах, плыл белый шар.

Проходили часы. Васильев сидел на краю люка и, опустив ноги вниз, бесцельно смотрел на туманный горизонт, где голубоватое небо, цвета жидкого молока, сливалось с водой.

Инженеру вдруг показалось, что там, вдали, белеет какое-то неясное очертание — то ли берега, то ли судна.

«Нет, это не судно», решил он. Светлая полоска не двигалась. Ветер нес шар прямо к ней. Васильев присмотрелся… Из тумана выплывал небольшой островок…

Уже виден был низкий каменистый берег. «Нет, пожалуй, это не остров, — подумал инженер, — просто груда камней… Такие часто встречаются на Каспии».

…Васильев вынес на берег Синицкого и с большим трудом втащил шар. Подложив под него камни, чтобы он не скатился обратно в море, инженер потянулся, выпрямился во весь рост и осмотрелся по сторонам…

Действительно, островок оказался маленьким — площадью всего лишь в несколько десятков квадратных метров. Покрытый галькой и обломками скал, лишенный растительности, он не мог вызывать какие бы то ни было симпатии даже у самого непритязательного путешественника.

Снова прислушавшись к дыханию Синицкого, Васильев устроил его поудобнее и решил обойти весь островок, чтобы попытаться найти воду, а также узнать, есть ли здесь хоть какая-нибудь возможность достать пищу.

Он обогнул скалистую гряду и вышел на противоположный берег. Здесь тянулась узкая песчаная полоса. Песок казался белоснежным. Волны шуршали под ногами.

Васильев шел у самой воды. Его интересовало все: и водоросли и кусочек палки, принесенный волной неизвестно из каких краев. Он на всякий случай искал съедобные ракушки, но их не было…

Возвращаясь к Синицкому, инженер с трудом нашел белый шар: он сливался с цветом гальки на берегу.

Как же их здесь найдут? Вот если бы костер разжечь, чтобы дым увидели! Но это невозможно — на острове нет ни кустика, ни травинки.

Синицкий все еще не приходил в сознание. Наверное, он сильно ударился о стенку цистерны, когда она вылетела из шлюзового отделения.

Если бы достать хоть глоток воды!

Поднимался туман. Тяжелый и густой, он растекался по острову. Казалось, что воздух здесь насыщен ядовитыми испарениями.

…Уже село солнце. Черная завеса закрыла весь горизонт, оставив внизу, у самого моря, тусклую красноватую полоску. Скалы стали совсем лиловыми и через несколько минут растаяли в тумане.