Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

— Нашли время для научно-популярных лекций! — засмеялся Кандид, — И место… Ну, машина это… как мертвяк, только из другого материала, как скальпель. Вертолет что-то вроде металлической стрекозы. Сами люди летать не умеют, но делают летающие машины… летающих мертвяков и на них летают.

— Мы этого не умеем, — нахмурилась Нава. — Это плохо. Насекомых умеем и птиц, а летающих мертвяков — нет.

— Может, вам просто в голову не пришло… Не надо было. В Лесу особенно не разлетаешься. Я вон полетел — и что вышло…

— Это плохо, — повторила Нава. — Прилетят много ветро… вертолетов… Рукоеды с ними справятся?

— Нет, — покачал головой Кандид, — не думаю. Особенно, если это будут военные вертолеты.

— Военные? — подняла на него вопрошающий взгляд Нава.

— Машины для убийства, — объяснил Кандид. — Для уничтожения и разрушения. Мертвяки ведь тоже могут убивать… мужчин.

— Могут, — кивнула Нава. — Им это не запрещено.

— И вы, подруги, можете превращать живое в неживое…

— Можем, — подтвердила Нава.

— Ну, вот и мы… — развел руками Кандид. — Хотя мне это, конечно, не нравится. Только бывают ситуации, когда без этого не защитишь свою жизнь… К сожалению… Все живое хочет жить.

— Значит, если ты с помощью одного скальпеля смог защитить деревню от мертвяков, то с помощью машин для убийства сможешь прекратить Одержание?..

— Не знаю… Не собирался… Хотя сначала, когда узнал, что вы творите, когда забрали тебя… очень хотелось… Но потом подумал, что слишком мало понимаю для вмешательства… Но и равнодушно смотреть на эти жернова, деловито перемалывающие человеческие судьбы и жизни, не могу!.. Я мечтал встретиться с ними…с вами… с хозяйками Леса и попытаться объяснить, что так нельзя, что нехорошо так… Даже если это прогресс, как кому-то кажется, нельзя так… Ведь все это, — повел он руками вокруг, — живое, страдающее…

— В том и состоит идея, — объяснила Нава, — чтобы прекратить страдания.

— Планомерно уничтожая половину человечества, а вторую половину насильно трансформируя?! — возмутился Кандид. — Хотя, что это я на тебя кричу? Не ты все это придумала… Тебя саму… Извини… Но теперь ты — одна из хозяек Леса…

— У Леса нет хозяев, — нахмурилась Нава. — Да и он не хозяин… У всего одна хозяйка — Мать-Природа.

— Логично, — кивнул Кандид. — Понятно. Я в этом и не сомневался… Но мать не должна пожирать своих детей. А если она это делает, то с ней что-то не в порядке. Значит, она больна…

Нава удивилась, как эта мысль близка тому, что она говорила Тане… маме…

— И вообще, — продолжал Кандид, — Мать-Природа настолько выше нас, что иногда воспринимается как абстрактное понятие, хотя вот она… прекрасная и вездесущая… вокруг… Но здесь, в Лесу, она все-таки хозяйствует через вас, подруг… Или же вы присвоили себе право хозяйствовать от ее имени. Ведь ты не хотела лезть в этот Паучий Бассейн и проходить Одержание! Я помню!.. Но тебя загипнотизировали и затолкали туда… Тобой по-хозяйски распорядились… Мной тоже, но мне удалось убежать… Я потом думал, когда способность думать, наконец, вернулась ко мне, я думал, что в Лесу что-то происходит не так, неправильно… Хотя, конечно, и раньше Мать-Природа уничтожала целые виды живых существ… Но мать не может… Это человеческая мать не может, а что я знаю про материнские чувства природы?.. Мне сейчас подумалось, что, может быть, некто загипнотизировал вас, подруг, и убедил, что вы выполняете волю Матери-Природы, хотя это не так…

— Мы не дети Матери-Природы, — грустно вздохнула Нава. — Мы — ее мысли… Сначала — одни мысли, потом — другие… Ты ведь не думаешь все время одну и ту же мысль…

— Нет, — оторопев, согласился Кандид. — Кто тебе сказал?

— Она сама.

— Мыслить материальными объектами?! Какой-то солипсизм, вывернутый наизнанку, — пробормотал себе под нос Кандид. — Это мне в голову не приходило. Об этом надо подумать…

— Ну, подумай, — кивнула Нава. — Вылезаем? — протянула она ему руку.

Кандид взял ее руку в свою и даже сделал шаг вперед, но вдруг уперся и выдернул руку.

— Иди, я потом.

— Что с тобой? Опять стесняешься? — удивилась Нава.

— Не знаю, наверное, — пожал он плечами.

— Но это же глупо, Молчун! — улыбнулась Нава. — Стесняться можно женщину, да и то не собственную жену… А я уже совсем не женщина, — она вылезла на берег и протянула ему руку. — Ну, давай!

— Ну да, конечно, не женщина! — воскликнул Кандид недоверчиво. — Да я, может, такой прекрасной женщины и в жизни не видел!.. Точно — не видел! — распахнул он глаза. — Нава, ты божественна!.. Ты — идеал Женщины!..

— Да говорю же тебе — не женщина! — всерьез рассердилась она, ей стало неприятно, что ее называют и считают женщиной — примитивным существом из прошлого. — На, смотри, обормот! — в сердцах села она на песок и раздвинула ноги, между которыми было безволосо и гладко — так небольшие припухлости… атавизм… — Убедился?! — вскочила она.

— Нет, — признался Кандид, — та, что способна рожать — женщина! Как она это делает — второй вопрос. И то, что ей для этого не нужен мужчина, не имеет значения… А что касается меня, моих ощущений, то они мне говорят: ты — женщина. Впрочем, я действительно веду себя глупо. Но я понял: я стесняюсь не тебя, а себя, своего прогноза твоих эмоций при виде меня… Твои подруги успели привить мне комплекс неполноценности… Козел, козлик, вонючий, грязный… Глупо, все глупо… Но ты все-таки не смотри, — он шагнул из речки, ухватившись за ее руку.

Только Нава и не подумала отворачиваться и закрывать глаза. Еще чего! Потакать всяким глупостям, будто она не видела его голым, будучи женщиной! Хоть и молодой, но уже способной к деторождению. И ей вовсе не хотелось смеяться при виде его наготы. Ни тогда, ни сейчас. Он был, по-своему, красив, как всякий молодой, здоровый зверь и даже человек… А «корень любви» — что ж, если Мать-Природа сочла его необходимым, не нам обсуждать и, тем более, высмеивать ее решения.

— На тебя вполне можно смотреть! — сообщила она Кандиду. — Вон на кустах твоя новая одежда, — показала Нава и ушла за кусты.

Кандид осмотрел одежду и был немало удивлен тем, что она включала в себя два предмета: брюки и рубаху. До сих пор он, как и все в деревне, мужчины и женщины, носил длинную грубую рубаху неопределенного цвета, которые произрастали на одежных деревьях у поселка. Деревья никогда не плодоносили брюками. Да и трудно от них ждать фантазий модельеров. Одежда была добротна, удобна, крепка и на красивых фигурах даже иногда красива — чего еще? И никакой тебе текстильной промышленности… Откуда Нава взяла брюки?

Но вопросами Кандид задавался недолго, поспешив упрятать свою наготу. Одежда оказалась точно по его фигуре. Он присел, встал, наклонился — все было отлично. Нигде не тянуло, не жало, не трещало. И при этом ни единого шва. Вот бы такие деревья на Материк!.. Да куда там — текстильщики и модельеры порубят и пожгут: столько народу без работы останется… Да… Нет в мире совершенства.