Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

— Вперед! — Скомандовала Нава, и мертвяки припустились так, что ветер в ушах засвистел.

— Молчу-у-ун… — донеслось уже еле слышно, но этого было достаточно, чтобы мертвяки взяли след.

«Ну, дела! — думал Кандид. — Совсем недавно и предположить не мог, что когда-нибудь оседлаю мертвяка!»

Крик раздавался все реже. Видимо, на исходе были и силы, и надежды очередной жертвы. Но слышен он был все лучше.

— Молчу-ун! — вдруг послышалось совсем рядом.

— Стоять! — раздался властный окрик Навы, и все остановились.

— Ко мне! — приказала Нава, и два мертвяка приблизились к ней. На одном восседал Кандид, второй держал в охапке слабо извивающуюся женщину. Да нет, совсем девчонку… девушку… Кандид узнал ее — это была старшая дочка деревенского старосты. После исчезновения Навы она стала часто попадаться ему на пути, стрелять глазками, улыбаться… Симпатичная девчонка, но… Во-первых, Кандид решил, что хватит с него Навы, которую он не уберег, во-вторых, есть дела поважнее устройства семейного гнезда в чужом лесу… Нужно было выбираться из Леса, чтобы иметь возможность противопоставить силе — силу. Конечно, из такого противопоставления проистекают войны, но, может быть, лучше… нет, не лучше — честнее война, чем деловитое уничтожение ничего не подозревающих людей?..

— Молчу-ун! — истошно завопила старостина дочь, увидев его. — Убей его, Молчун! — И с новой силой заелозила всем телом и задрыгала ногами, пытаясь вырваться из объятий мертвяка.

Кандид соскочил со своего мертвяка, снял висящий на шее скальпель и двинулся вперед.

Мертвяк с девушкой был легкой добычей — руки заняты, движения затруднены… Даже показалось нечестным уничтожать его, такого беззащитного. Хотя по отношению к роботу, пусть биороботу, подобное чувство довольно странно. Даже нелепо… Возможно, и подругам кажется нелепым жалеть несовершенных, с точки зрения нового витка эволюции, людишек?.. Да и сколько видов живых существ уничтожило человечество, нимало не смущаясь!.. Теперь пришла расплата — наступила очередь человечества быть жертвой… Ну, ладно бы — человечество Материка — хоть виновно, а эти лесовики чем провинились?.. А может, и провинились… Да и неважно это: вина — в прошлом, казнь — сейчас. И действовать надо сейчас.

Мертвяк внимательно следил за движением Кандида и поворачивался так, чтобы всегда быть лицом к нему.

— Убей его, Молчун!.. Убей его!.. Убей! — твердила девушка, продолжая попытки выскользнуть из лап мертвяка. Надо сказать, что частично ей это удавалось, потому что мертвяк, видимо, ограничивал силу хватки, чтобы не повредить драгоценную ношу. И эта ноша все больше сползала вниз, выскальзывая из объятий и из платья.

— Красивая девочка, — оценила Нава. — Но, пожалуй, этот клочок шерсти портит вид… Ты не находишь, Кандид?

— Ну, ты даешь! — фыркнул негодующе он. — Я не вижу ничего, кроме мертвяка, которого должен убить!

— Врешь ты все!.. — не поверила Нава. — А зачем тебе его убивать?

— Чтобы освободить девочку, неужели непонятно!

— Любопытно было бы посмотреть, да не стоит из-за любопытства добро портить. Каждый мертвяк немалого труда стоит… И энергии, — заметила Нава и приказала мертвяку: — Отпусти ее.

Мертвяк тут же разжал лапы, и девушка упала на землю, видимо, обессилев в неравной борьбе.

Кандид бросился ее поднимать, но она оказалась быстрее — страх придавал силы. Девушка на четвереньках отбежала от мертвяка и с криком бросилась на Кандида:

— Молчу-ун! Как ты долго! Я уж думала, ты не придешь! Всех спасал. А меня не стал!.. Зачем ты от нас ушел? Не надо было тебе от нас уходить. Идем обратно в деревню, я женой тебе буду! Я вкусно готовлю и… и детей тебе нарожаю… Не то, что она, — сверкнула она глазами в сторону Навы. — Жена должна рожать детей, а она не захотела.

— Ну, что ты, девочка, — покровительственно погладил ее по плечу Кандид. — Во-первых, я обещал вернуться в деревню и вернусь, но не сейчас. Сейчас смысла нет… Во-вторых, у меня уже есть жена. Нава — моя жена. И не она не хотела детей, а я… потому что… и она, и ты — еще дети!

— Я не ребенок! — вомутилась старостина дочь. — Я все знаю, меня мама учила, пока ее мертвяки не унесли… Правда, не пробовала… Но ты такой взрослый! Ты должен это уметь, ты меня научишь…

— У меня есть жена! — твердо повторил Кандид. — Разве ты не слышала, Лава? — вспомнил он, наконец, ее имя.

— Нава с интересом наблюдала за диалогом.

— Она?.. Она?.. Ха-ха-ха! — зло выкрикнула Лава. — Да она и не женщина вовсе! Она… она… — она вдруг увидела в руке Кандида деревянную скульптуру Навы, которую он впопыхах прихватил с собой. — Правильно! Она деревянная!.. Какая из нее жена… Я тебе буду настоящей женой. Оставь ее!.. Прогони!.. Прогони вместе с ее мертвяками мерзкими!..

— Нельзя быть такой злой, Лава! — строго сказал Кандид. — Мало ли что может случиться с женой или с мужем в Лесу!.. И если случится, то настоящий муж или жена должны заботиться друг о друге… Мы и заботимся… Если бы ты была моей женой, я бы о тебе заботился… Да я и так обо всех вас заботился, как мог. Разве не так?

Лава вцепилась в его рубаху и, уткнув лицо ему в грудь, громко, в голос зарыдала. Кандид, успокаивая, гладил ее по голове.

Нава обратила внимание на то, что мертвяки насторожились, а потом и сама услышала, как кто-то продирается через заросли.

— Ну, гнилушки ходячие, мертвяки поганые! Ну, я с вами побеседую, когда догоню!.. Ишь, повадились, шерсть на носу! — послышался знакомый голос и на поляну выскочил Кулак с дубиной на плече. Глаза его возбужденно горели, борода и нечесаная шевелюра торчали космами в разные стороны, лицо заливал пот.

— А, вот и вы, бродило в рыло! — радостно завопил он, увидев мертвяков, и ринулся к ним, размахивая дубиной.

— Осторожней, Кулак! А то и нас зашибешь! — предупредил Кандид.

Кулак резко остановился и повернулся на голос. Взгляд его постепенно стал приобретать осмысленное выражение.

— О! Шиш на плеши! Молчун!.. Самый настоящий Молчун!.. И Лава!.. Успел-таки, спас… Ну, и лады… А я вот, старый пень, оплошал — прозевал, когда он выскочил, — погрозил он дубиной мертвяку. — Нет, дай я его все-таки зашибу, чтоб неповадно было приходить в деревню!.. Вот один тоже приходил, приходил, а как дали ему…

— Не надо, Кулак, — сказала Нава. — Он больше не придет. — И обратилась к мертвяку: — Уходи! И больше не появляйся в той деревне!

Мертвяк моментально развернулся и исчез.

— Нава! — обрадовался Кулак. — И ты тут! А то я думаю, где же Нава? А ты тут!.. Э-эх! — посетовал он. — Жаль, что он убежал… Если б я одного мертвяка при вас зашиб, может, потом легче пошло бы, а то все равно боязно — ну, как промахнусь, шерсть на носу… Уж он не промахнется.