Брайан Олдисс - Доклад о вероятности Эй

Доски пола казались на вид грубыми и неровными, цвет же имели золотисто-каштановый. Выступающие части этих досок, особенно вокруг сучков, были светлее. В выбоинах и царапинах, дерево казалось темнее от набившейся туда грязи.

Эс рассеянно поглядывал в окно, отрываясь от созерцания досок. И если ничего не привлекало его внимания, снова смотрел вниз на пол. Иногда он пытался представить себе какой-нибудь узор из сучков и выбоин.

В очередной раз глянув в окно, он заметил, что кто-то идет к старому кирпичному зданию, то есть к нему.

Встав на колени, пряча тело за кирпичной кладкой, Эс осторожно приблизил лицо к круглому окну, разделенному на девять частей. Полная женщина в белом переднике несла ведро, в котором можно было мельком увидеть что-то зеленое. Она прошла по полоске травы перед задней дверью и дальше по узкой грунтовой дорожке, бежавшей вдоль клумб для аспарагусов с юго-восточной стороны параллельно дорожке, посыпанной гравием, с северо-западной стороны клумб без аспарагусов. Эта грунтовая тропинка была закрыта ветвями фруктовых деревьев, примыкавших к юго-восточной стене старого кирпичного дома и доходивших до свалки мусора, находящейся у живой изгороди из кустов бирючины, являвшихся единственной оградой собственности мистера Мери с юго-западной стороны. Чтобы подойти к свалке мусора, надо было, следуя по тропинке, миновать переднюю стену старого кирпичного здания и обогнуть, почти задевая, восточный его угол.

Когда полной женщине оставалось три метра до этого угла, она остановилась и посмотрела вверх на круглое окно, сделанное над дверями в передней стене старого каретного сарая; дерево дверей посерело от времени.

— Ты там? Эй, просыпайся, это всего лишь я. Эй, ты там наверху?

— Где он?

— А, ты здесь! Что не спускаешься? Могу поспорить, ты спал.

— Он в доме?

— Он в кабинете, и в руках у него ручка, и Бог знает, какие мысли бродят в его голове.

— Я не спал, Ви. А ты уверена?

— Ты знаешь, что я всегда уверена... Почему ты не спускаешься? Спорим, что ты спал.

— А она?

— Она дала мне указания. Потом ушла в магазин с корзинкой, зонтиком и в новом пальто.

— Ей идет, да?

— Мы все сегодня утром приоделись. Все сегодня ходят нарядные. Так ты спустишься или нет?

— Уже иду.

Подойдя к другому концу комнаты, Эс наклонился и поднял дверцу, закрывшую лестницу, потом поставил ее к задней стене старого кирпичного здания, в которой почти над полом было пробито маленькое окошко. Открылась мощная деревянная лестница. Эс начал спускаться под углом; со ступеньки на ступеньку он сделал семь шагов, прежде чем его ноги коснулись булыжника, которым был вымощен пол каретного сарая. Здесь было довольно сумрачно: отдельные лучи света пробивались сквозь вертикальные и горизонтальные щели в двух деревянных дверях передней стены здания и сквозь окошки, сделанные в этих же дверях.

В одной из них, левой, если смотреть от Эс, сделали когда-то маленькую дверцу не выше полутора метров. Свет проходил сквозь щели между ней и большой дверью.

— Выходи скорее. Я не могу торчать здесь целый день.

— Ты собираешься работать только утром.

В старое дерево левой большой двери почти рядом со вставленной в нее маленькой дверцей был вбит гвоздь. На нем намотана веревка, одним концом привязанная к гайке, крепившей ручку маленькой дверцы изнутри каретного сарая. Эс снял веревку с гвоздя и толкнул дверь.

Он заморгал от яркого света и выглянул за дверь. Посмотрел на особняк, а потом на полненькую женщину.

— Ты выйдешь наконец? Я не собираюсь убивать здесь целый день. Я не прочь поспорить, что ты все же спал.

Эс вышел, выпрямился и сделал один шаг к полненькой женщине.

Ее крупная фигура состояла, казалось, из одних округлостей. Фигура Эс могла бы быть очерчена одними прямыми линиями. Какой-нибудь официальный наблюдатель был бы, вероятно, весьма удивлен тем, что две такие разные фигуры скрывали внутри весьма похожие скелеты.

Полненькая женщина одета была в серое платье, поверх которого на ней был еще фартук, большой и белый, с двумя завязками вокруг талии и еще двумя, идущими от верха фартука, над выпуклостями груди и завязанными уже за плечами. Волосы женщины поддерживал кусок бархатной ленты. Желтоватые с проседью, они были собраны на затылке в пучок. Лицо — бледное, лишь по одному яркому пятну на каждой щеке. Глаза — линяло-голубые на тяжелых валиках век, которые покрыты складочками, и под глазами тени.

— Ты уверена, что он работает?

— В это время утром? Да, он пишет, пишет, пишет, даже когда я приношу ему кофе.

— Он давал объявление о том, что ищет нового секретаря?

— Что, после тебя? Такого, как ты? Да ты что! Дурачок! Ты на самом деле глупый красивый мальчик. Ты напрасно теряешь здесь время.

— Не дави на меня, Ви.

— Да я и не давлю, но на самом деле... я думаю... думаю, каждому в нашем мире достается по прибабаху, я говорю о том, откуда мы все взялись?

— Говорят, забастовка на рыбзаводе.

— Правда? А кто тебе это сообщил? Знаешь, ты выглядишь неважно. Следи за своими глазами!

— Уатт рассказал мне.

— И какой же это был рыбзавод?

— Спроси лучше у него. Ведь это он мне рассказывал.

— Ты не хочешь рассказать мне все, что Уатт наболтал тебе. Он не смог тебе точно рассказать, что и где.

— Ну, я думаю, это на консервном заводе.

— Ты рехнулся. Здесь нигде нет таких заводов, нигде в нашей округе.

Эс посмотрел на свои ботинки, их покрывал густой слой пыли. Гравий под ними вдавился в темную, коричневую землю.

— Ты принесла мне чего-нибудь?

— Мне не надо бы этого делать. Правда не надо бы. Я веду себя как полная идиотка.

С верхушки ведра, которое полная женщина принесла, она сняла несколько больших листьев капусты и достала что-то завернутое в газету. Она протянула сверток Эс. Он шагнул вперед и взял его, во взгляде его скользила неловкость.

— Здесь полпирога со свининой. Не надо бы мне этого делать, а? Бог знает? Но они ни за что не заметят этого.

— Ты изумительно добрая.

— Давай не будем об этом. Ты меня знаешь. Какая есть, такая есть. Почему бы тебе не сходить в особняк и не помыться?

— Что? В дом! Когда он в своем кабинете? Он же застрелит меня.

— Не будь идиотом. Он не двинется с места до обеда. А тебе надо помыться. Ты сам знаешь, что тебе надо помыться.

— Да не нужна мне ванна. Представляю: я крадусь по дому! Кроме того, она, она придет и застанет меня в ванной комнате!

Полная женщина рассмеялась.

— Давай, давай, все вы, мужчины, одинаковые, и ты же сам знаешь, что тебе хочется этого.

— Он застрелит меня, если увидит в доме!

— Ну ладно, я не могу стоять здесь целый день. Кого-то ждет работа, когда других — безделье.