Ларри Нивен - Мир-Кольцо

Во всех коридорах замка были обширные ниши, точнее, альковы, выложенные мягкими коврами, с удобными диванами и столами, предлагая место для еды любому желающему. Одна из таких ниш на самом нижнем этаже замка имела выпуклое окно, занимающее не только стену, но и часть пола.

Луис слегка запыхался после второй за несколько часов прогулки по Десяти этажам. Ему очень понравился стол, поверхность которого украшали вырезанные тарелки для супов, мисочки для салатов, бокалы для напитков. Десятки или даже сотни лет интенсивного использования оставили на твердой белой поверхности достаточно отчетливые следы.

– Вероятно, они не пользовались посудой, – вслух подумал Луис. – Клали пищу в эти углубления, а потом мыли весь стол. Это не слишком гигиенично, но… Они не забрали с собой ни мух, ни москитов, ни волков. Так зачем им было забирать бактерии? Для пищеварения, – ответил он самому себе. – Они необходимы для пищеварения. Хватило бы, чтобы мутировала одна-единственная, и тогда… Тогда ни один организм не сумел бы защититься. Может, именно таким образом погибла цивилизация Кольца? Каждой цивилизации требуется для выживания некое минимальное количество живых представителей.

Тила и Говорящий не обращали на него никакого внимания. Согнувшись у изгиба окна, они смотрели вниз. Луис присоединился к ним.

– Они по-прежнему там, – сказала Тила.

Луис прикинул, что на него смотрит примерно тысяча человек. Они уже не пели.

– Они не могут знать, что мы здесь, – сказал он.

– Может, они поклоняются самому зданию? – предположил кзин.

– Если и так, вряд ли они делают это ежедневно. Мы слишком далеко от края города, и они не успели бы добраться до полей.

– Тогда, возможно, мы попали сюда на какой-то их праздник?

– Или что-то случилось ночью, – вставила Тила. – Что-то необычное. Например, наше прибытие, если кто-то сумел его заметить. Или ЭТО, – она указала пальцем.

– Я думал над этим, – сказал кзин. – Как долго оно падает?

– По крайней мере, с утра. Совсем, как дождь или какой-то новый вид снега. Это нить, соединяющая черные прямоугольники. Но почему она падает именно здесь?

Луис подумал о шести миллионах миль, отделяющих друг от друга черные прямоугольники… о черной нити именно такой длины, разорванной «Лгуном» и падающей вместе с ним к поверхности Кольца… Ничего странного, что в конце концов они с ней встретились.

Однако сейчас у него не было настроения говорить.

– Случайность, – буркнул он.

– Так или иначе, она, видимо, начала падать прошлой ночью и сейчас ее все больше. Что касается замка, то туземцы наверняка и раньше считали его святым местом, хотя бы потому, что он все еще летает.

– Подумайте, – неторопливо сказал кзин. – Если бы именно сегодня появились мифические Инженеры, это восприняли бы как логическое следствие необыкновенных событий. Луис, может, попробуем разыграть гамбит бога?

Луис хотел ответить, но не мог. Стиснув зубы, он изо всех сил пытался сохранить неизменным выражение своего лица. Может, это ему и удалось бы, но кзин продолжал говорить Тиле:

– Луис считает, что в контактах с туземцами мы должны играть роль строителей Кольца. Ты и Луис были бы аколитами, а Несс – пойманным демоном… впрочем, справимся и без него. Я был бы скорее богом, чем строителем, грозным богом войны, который…

Тила расхохоталась, Луис не выдержал и последовал ее примеру.

Высотой в восемь футов, – необычайно широкий в плечах и бедрах, кзин был созданием слишком большим и слишком зубастым, чтобы испугать кого угодно. Пожалуй, наименее импонирующим элементом его внешности был голый крысиный хвост. Сейчас вся его кожа была того же самого цвета – детски-розовой с молочными, толстыми гусеницами подживающих шрамов. Уши на его лишенной шерсти голове торчали, как два зонтика. Сохранившийся оранжевый мех на глазах ассоциировался с маской грабителя, а ниже спины – с носимой для удобства большой волосатой подушкой.

То, что насмехаться над кзином было так же опасно, как и расхаживать по канату, делало ситуацию еще более забавной. Луис, согнувшись пополам, держался за живот и беззвучно хохотал, не в силах вздохнуть. Он на ощупь пятился назад, надеясь наткнуться на стул.

Нечеловечески большая ладонь сжала его плечо и подняла вверх. Слезящиеся от смеха глаза Луиса впервые в жизни оказались на одном уровне с глазами кзина.

– Луис, ты должен объяснить свое поведение, – услышал он.

Сверхъестественным усилием воли ему удалось на мгновение взять себя в руки.

– Г… г… гро… грозный бог вой… войны… – выдавил он, после чего снова залился смехом. Тила издавала слабые, писклявые звуки.

Кзин поставил его на пол и спокойно ждал, пока оба человека придут в себя.

– В тебе сейчас слишком мало величия, чтобы играть роль бога, – объяснил Луис спустя несколько минут. – Без меха ничего не выйдет.

– Может, они зауважают меня, если я разорву нескольких на куски?

– Тогда они будут поклоняться тебе издалека и из укрытий, а это нам ничего не даст. Нет, нужно подождать, пока у тебя вырастет новый мех. И даже тогда нам пригодился бы тасп Несса.

– Кукольник недосягаем.

– Но…

– Я сказал, что он недосягаем. Каким образом мы установим контакт с туземцами?

– Тебе придется остаться здесь. За это время осмотри еще раз комнату карт. Тила и я… – Луис посмотрел на нее, как будто увидел впервые в жизни. – Тила, ведь ты еще не была в комнате карт!

– А что это такое?

– В таком случае, ты останешься с Говорящим. Я полечу один. Вы будете слышать меня через коммуникаторы и в случае чего придете на помощь. Говорящий, отдай мне свой лазер.

Кзин пробормотал что-то себе под нос, но спорить не стал. У него еще оставался «незначительно усовершенствованный» дезинтегратор Славера.

На высоте тысячи футов над головами толпы, он услышал, как набожная тишина уступает место удивленному ропоту. Они увидели его – блестящую точку, которая отделилась от одного из окон и начала падать к ним.

Ропот не исчез, только стал немного тише. Луис все время хорошо слышал его.

А потом они начали петь.

– Они страшно фальшивят, – предупредила его перед отправлением Тила. – Голосят каждый по-своему.

Ничего особенного, если после такого предупреждения он был удивлен – они пели гораздо лучше, чем он ожидал.

Их звукоряд явно имел двенадцать ступеней. «Октавный» диапазон, используемый на большинстве населенных людьми планет, тоже был, в принципе, двенадцатизвуковым, но никто его так не воспринимал. Ничего удивительного, что Тиле показалось, будто они фальшивят.

А вот с тем, что они голосили, приходилось мириться. Это была церковная музыка – медленная, величественная, с рефренами, дисгармоничная. Но величественная.