Дэвид Файнток - Надежда Дерзкого

- Не знаю, сэр,- промямлил он.

- Я тоже не знаю. Для начала - восемь нарядов вне очереди. На неделю. А там - в зависимости от вашего поведения. Еще несколько нарядов - и порка.

- Так точно, сэр.

- Сожалею, что не впустил вас в каюту. На борту всего три офицера, так что приходите в любое время.

Смогу - приму вас, не смогу - не приму. Как и всякому человеку, командиру иногда хочется побыть одному. Договорились?

По лбу Филипа катились капли пота, но он не осмеливался поднять руку, чтобы вытереть их.

- Филип, я и в самом деле вас уважаю. Это чистая правда. Но не забывайте о субординации: я - командир, вы - гардемарин. И свои обиды высказывайте другу, в гардемаринской каюте. А не мне. Понятно?

- Так точно, сэр! - Он энергично кивнул.

- Все свободное от работы время вы вправе находиться в гардемаринской каюте. Поразмышляйте на досуге о том, почему я вас наказал. Кстати, причина вашей дерзости, полагаю, кроется не только в моем поведении. Верно? Вас что-то тревожит? Скажите!

- Нет, сэр, ничего. Я... я всю ночь не спал, но это не оправдывает моей дерзости.

- Почему не спали?

- Из-за Грегора, сэр. Он... - Филип густо покраснел. - Мы проговорили чуть ли не до утра.

- Он чем-то расстроен?

Филип закусил губу и, помолчав, ответил:

- Мало сказать расстроен, сэр. Он был в истерике. Я с трудом его успокоил.

- А как он сейчас?

- Не знаю. Надеюсь, как-нибудь переживет. Я решил закончить этот трудный разговор, тем более что время поджимало.

- Можете идти!

У Элрона Клингера был проломлен череп. Его доставили в лазарет. Я приказал Елене Бартель привязать его руки к кровати, чтобы не метался в бреду, и занялся своими обычными делами, время от времени его навещая. Людей не хватало, и выделить Клингеру постоянную сиделку я не мог. Да и заслуживал ли ее мятежник?

Керрен, благодаря компьютерному симулятору, помогал новым членам экипажа упражняться в стрельбе из лазерных пушек. В числе тех, кому доверили это оружие, были Деке, Эдди Босс и Уолтер Дакко.

Они сидели перед мониторами, а за их спинами расхаживал, давая советы, опытный стрелок матрос Цы.

- Господи, сегодня, 18 сентября 2198 года, молим тебя. Боже, благослови всех на борту корабля Военно-Космических Сил ООН "Дерзкий", благослови наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.

"Аминь",- пронеслось по залу. Я по-прежнему по вечерам читал перед ужином молитву, хотя надежда на то, что Господь нас спасет, таяла с каждым днем.

- Внимание,- обратился я к собравшимся. - Часа через три я отключу реактивные двигатели. К этому времени наш корабль достигает предельной скорости и далее будет лететь по инерции к Солнечной системе.

- У нас кончилось топливо? - с тревогой спросил старик Оваух.

- Немного топлива мы оставили для маневров, мистер Оваух,- объяснил я.

- А если использовать все топливо, можно увеличить скорость? - спросил мистер Пирс.

- Можно. Но тогда при необходимости мы не сможем маневрировать.

- Но ведь главное - быстрее вернуться домой,- крикнул кто-то.

Я не собирался пересматривать принятое с такими муками решение, но кое-что объяснить пассажирам считал своим долгом:

- Первые сигналы о нашем местонахождении мы передали на Землю еще месяц назад. Они достигнут Земли на несколько десятилетий раньше нашего корабля.

Слово взял Крис Дакко. Он несмело поднял руку, и я ему кивнул.

- Если наши сигналы не дойдут до Земли, увеличение скорости бессмысленно.

Я вздохнул. Очень не хотелось продолжать этот разговор, но прекращать его было неразумно.

- Если мы сожжем остаток топлива, срок нашего полета сократится с семидесяти шести до семидесяти двух лет,- сообщил я без всякого энтузиазма. - Но лишить корабль маневренности нельзя. Все просчитано. Решение принято.

Подняла руку Елена Бартель. Слава Богу, поддерживается порядок. Никто не выкрикивает без разрешения.

- Сэр, неужели нельзя обойтись без маневров? С каким объектом может произойти столкновение?

- Хотя бы с астероидом. И при нашей скорости это верная гибель. Воцарилась тишина. Я объявил:

- Дискуссия закончена. Мистеру Таеру и мистеру Аттани явиться на мостик через час после ужина.

Однако пассажиры не угомонились. Я старался этого не замечать. Когда стюард начал разносить пищу, ко мне подошел Цы.

- Сэр, а вы учли... - начал он нерешительно. Я хватил кулаком по столу так, что задрожала посуда, а мои старики соседи подскочили на своих местах.

- Прекратить! - заорал я. - Обсуждение закончено!

Цы моментально ретировался. На несколько минут разговоры в зале прекратились.

Ужин состоял исключительно из консервированных продуктов. Придется ждать не одну неделю того счастливого момента, когда наши посадки в залах и каютах гидропоники начнут приносить плоды. Работы было невпроворот, помогали все кто мог - главная трудность заключалась в том, что воду приходилось доставлять самим. Время от времени я сам старачся приободрить людей личным примером и вместе с ними таскал воду.

Растения росли с обнадеживающей быстротой, на них появились цветы. Каждый понимал, что от собранного урожая зависит его жизнь, и ухаживал за "огородами" с особой заботой. Уже появились крошечные огурчики, зеленые помидоры, бобы.

Мы с Эмметом Бранстэдом подсчитали, что необходимое количество овощей получим как раз к тем критическим дням, когда запасы консервов будут на исходе. И тогда придется довольствоваться весьма скудным количеством калорий. Однако все постепенно наладится: работа по расширению площадей новых "огородов" велась непрерывно.

В этот вечер никто за столом не решился завести со мной разговор, видимо, опасаясь вызвать очередной приступ гнева. Сразу после ужина я отправился на мостик сменить на вахте Касавополуса. Он отсалютовал мне с плохо скрываемым презрением и ушел, не проронив ни слова. В ожидании офицеров я связался с постом связи и потребовал доложить о ходе боевой учебы.

Уолтер Дакке, мисс Бартель и Деке делали большие успехи. У второго отряда - Ковакс, Жанна и еще один беспризорник по кличке Трещотка - дела обстояли гораздо хуже. Я вспомнил, каких неимоверных усилий стоило связисту Цы обучать тупых беспризорников, и пожалел, что так грубо обошелся с ним в столовой в присутствии всего экипажа. Это, конечно же, не укрепит его авторитет и осложнит и без того нелегкую задачу.

В дверь постучали. Не глядя на монитор, я открыл. На пороге появился Филип, встал по стойке "смирно" и по всей форме отдал честь.

- Гардемарин Таер по вашему приказанию прибыл, сэр,- доложил он сугубо официальным тоном. - Разрешите...

- Входите,- прервал я.

После нашей стычки прошло четыре дня. Филип не спеша отрабатывал в спортзале свои наряды; обращался ко мне строго официально, но без обиды. Это меня вполне устраивало, и я отвечал ему тем же.