Александр Плонский - Плюс-минус бесконечность (сборник)

И эта Кассиопея теперь погасла…

В который раз Стив пытался оживить Мозг: неистощимый источник его питания, аккумулятор энергии космических излучений, судя по всему, избежал гибели — в верхнем правом углу матрицы теплился уголек. Единственная надежда…

Потеряв самообладание, Стив забарабанил кулаками по изуродованной панели. Коротко прожужжали гиростаты… или почудилось? Еще один отчаянный удар, и снова отклик гиростатов.

— Спокойно, — одернул себя Стив. — Прекрати истерику, астронавт!

Он начал методично, квадрат за квадратом, простукивать панель. И вот, словно после глубокого беспамятства, вздохнул Мозг, выцветил матрицу, отозвался в сознании Стива могучим обострением мышления. А затем из глубины пространства все громче и увереннее зазвучали в его собственном мозгу голоса друзей. Точно и впрямь ничего не произошло…

— Струсил, малыш? — с дружеской насмешкой поинтересовался командир. — Не бойся, у тебя есть шанс!

— Вы… Не может быть… Но каким образом…

— Время дорого, Стив, — прервал Громов. — Вникай в то, что скажет Ле Калинг.

— Ты, конечно же, знаешь, Стив, — вступил астронавигатор, — что Кассиопея — мощнейший генератор галактического радиоизлучения. Туда сейчас с исследовательской целью направляется «Проблеск». Твой скафандр цел?

— Цел…

— Надень его и катапультируйся. Мы рассчитали траекторию встречи.

— Перед тем как катапультироваться, включи систему управления, нужно ввести программу поиска и сближения, — дополнил Вель Арго.

— А как же вы… Не могу же я без вас…

— Пилот-стажер Стив Барнет! — прогремела команда. — Надеть скафандр и катапультироваться!

— Живи, глупенький, и будь счастлив, — прошелестел напоследок голос Илин Роу.

— Как видите, я спасся лишь благодаря галлюцинации! — сказал в заключение Стив Барнет.

— Почему вы решили, что это галлюцинация? — спросил командир «Проблеска».

— Чудес не бывает, — вздохнул Стив. — Они погибли, я видел их тела. Чуть с ума не сошел…

— Вы правы, чудес не бывает. А спасение в результате галлюцинации было бы как раз чудом. Вероятность его равна нулю. То, что мы оказались поблизости, случайность. Но чтобы воспользоваться ею, надо было ювелирно рассчитать траекторию, выйти в точку встречи с точностью до микросекунды, при этом уравняв скорости, наконец, выполнить терминальный маневр…

— Не могли же мертвые…

— При чем здесь мертвые? Ничего сверхъестественного! Скорее всего дело обстояло так. В памяти Мозга у каждого из вас образовался информационный двойник. Катастрофа, по-видимому, нарушила инфраструктуру псевдонейронных сетей. Одни связи распались, другие разветвились, третьи образовались наново. Иерархия неожиданно усложнилась, и это вызвало качественный скачок: Мозг обрел сознание, двойники ожили.

— Поразительно… — прошептал Стив.

— Надеюсь, вы обесточили Мозг перед катапультированием?

— К счастью, нет. Ведь это было бы убийством, не так ли?

Командир нахмурился:

— Да, убийством. Но подумайте, чем станет для них бессмертие!

Пока всё… Я выключил реальность и сейчас принадлежу самому себе. Мой внутренний мир заключен в хрупкую скорлупу. По другую сторону поглотившая меня Вселенная и звездолет, пронзающий ее со скоростью, которую несведущий назвал бы сверхсветовой… Впрочем, «звездолет» — всего лишь аллегория, в нем нет ни крупицы вещества. Он неотделим от меня самого.

Кто я, имею ли право называться человеком? Строго говоря, нет. Я волновой двойник человека. Живого, реального человека. Двойник, заимствовавший у него все, кроме плоти. Не привидение, нет — вполне материальный сгусток полей, упорядоченный и высокоорганизованный.

У меня есть прошлое. До известного момента — прошлое прототипа, затем собственное… Как-то он там, на Земле, мое первое «я», предтеча живой волны, несущейся быстрее, чем свет в свободном пространстве: в волноводе скорость возрастает, может даже стремиться к бесконечности. А если волновод во Вселенной… Трансвселенская магистраль? Но возможно ли такое в бесконечном пространстве?

Этот вопрос запал в головы ученых, и вот я лечу, нет, распространяюсь неведомо куда, чтобы ответить на него. Кому ответить? Как ответить? Зачем? Похоже, ученые даже не задумывались над этими «кому», «как» и «зачем»… Ученые — взрослые дети, которым подавай всё новые и новые игрушки. Я — последняя из них.

Однако имею ли я право на собственное «я»? Пусть не человеком, но личностью могу считаться?

Мой прототип… Думает ли он обо мне? Не мучает ли его совесть? Ему так легко представить себя на моем месте… в полном одиночестве… в абсолютной изоляции… в неведении о будущем!

Самое страшное для меня — будущее. Боюсь не смерти — бессмертия. Что, если буду существовать столько же, сколько Вселенная, — вечно? Нескончаемое движение в нескончаемом пространстве… Без цели, без надежды, с сознанием, что уже нет ни человечества, ни Земли, ни Солнечной системы, ни Млечного Пути… Движение среди чужих, беспрестанно сменяющихся звезд, сквозь миры и антимиры — поле может взаимодействовать не только с веществом, но и с антивеществом…

Мой прототип… Мы родились в один и тот же миг, в одной и той же точке. Все, что происходило с ним, происходило и со мной. Любили одну и ту же женщину, испытывали одну и ту же боль. Теперь же мы порознь…

Обо мне они не подумали. Человек во плоти не сумеет понять человека-волну. Разве волна может страдать? Это же модель, репродукция, схема! Разве схема способна чувствовать? Ее назначение — собирать, обрабатывать, анализировать информацию. И я собираю, обрабатываю, анализирую. Выполняю свой долг. Перед кем? Кому и чем я обязан? Смешно, нелепо, но я чувствую себя человеком и горжусь принадлежностью к человечеству. Если моя смерть или мое бессмертие нужны людям… Стоп! Пора включать реальность…

И все же зря я поддался… Уникальная нервная система, видите ли. Повышенная восприимчивость к аш-полям и тому подобное. Другого такого нет, и будущее науки всецело зависит от моего согласия.

— Что вам стоит, вы же ничего не теряете!

Пришлось согласиться. На свою голову…

Вспоминаю гулкие коридоры НИИ. Меня везут на каком-то неуклюжем катафалке, словно больного в операционную. Раздетого догола, с макушки до пят облепленного датчиками. Водружают на хирургический стол: «Сейчас мы вас на минуточку усыпим, сны будут приятные…»

Сны были совсем не приятные. Снилась моя жизнь, в подробностях, какие наяву не помнил. А некоторые заставил себя забыть. Оказывается, не забыл. Снилась Вита и наш последний разговор… Но хватит! Я уже снова начал забывать… Иначе не спасет и уникальность нервной системы: «уникальная» вовсе не означает «крепкая», скорее наоборот!