Иван Сибирцев - Сокровища Кряжа Подлунного

На экранах замелькали человеческие фигуры, люди навсегда покидали царство Земного Солнца.

В зале, несмотря на многолюдье, царила ничем не нарушаемая тишина. Стогов взял под руку Булавина и вдруг с удивлением заметил, что локоть товарища время от времени вздрагивает.

— Волнуетесь, Михаил Павлович? — мягко опустив руку на плечо Стогова, шепотом спросил президент Академии.

— Волнуюсь, — также шепотом признался Стогов, — знаете, как студент-первокурсник перед первым экзаменом вам.

— И я волнуюсь, — со вздохом кивнул президент, — все-таки это очень…

Он не успел закончить фразу, над залом, над всей станцией вновь разнесся голос Тихонова.

— Внимание! Атомная станция! Внимание! Атомная станция! Убрать замедлители в реакторе!

На экранах возник реактор урановой электростанции. Откуда-то сбоку к нему подплыли крюки кранов. Еще секунда и в их лапах тонкими соломинками закачались боровые и графитные стержни.

В ту же секунду дрогнули и побежали по шкале стрелки счетчиков нейтронов. Приборы сообщили людям, что мертвые урановые блоки ожили, в недрах уранового котла началась цепная реакция.

Прошло еще несколько минут, и задвигались стрелки вольтметров и амперметров. Это означало, что нагретые теплом, образовавшимся в реакторе, полупроводниковые батареи дали электрический ток.

— Так, значит, «спички» на первый случай есть, — пошутил Булавин.

А динамики уже вновь разносили команду начальника строительства:

— Корпус электролиза воды! Включить установки!

И вот уже ожили манометры, показывающие, как идет наполнение газовых камер дейтерием и тритием.

Тихонов отдавал все новые команды.

— Подключить ускоритель и высокочастотную станцию! Открыть плазмопроводы!

Новые сигнальные лампочки вспыхивают на щитах, где установлены приборы. Топливо поступает в недра будущего Земного Солнца.

И, наконец, решающая, такая долгожданная и такая волнующая команда:

— Включить обмотку главного реактора!

Все, находившиеся в зале, не сговариваясь, в едином порыве придвинулись к приборам. Умолкло перешептывание, даже дыхание стало тише. Глаза людей застыли на сигнальных лампочках и стрелках приборов.

И вдруг, заставив всех вздрогнуть, раздался заранее записанный на пленку дикторский голос звукового сигнализатора:

— Сила тока, поступающего в реактор, достигла миллиона ампер.

Истекли еще несколько томительных минут, и тот же голос возвестил:

— Сила тока в реакторе два миллиона ампер.

Стогов, Булавин, президент Академии тревожно и радостно переглянулись. Наступил самый ответственный момент, а голос невидимого комментатора сообщил:

— Температура плазмы достигла ста миллионов градусов, давление в плазме — полтора миллиона атмосфер.

И тотчас же вспыхнул огромный телевизионный экран. Целиком заполняя его, перед глазами людей забилось, задышало, задрожало под натиском магнитных и высокочастотных ударов почти прозрачное, раскаленное до голубоватого свечения облако плазмы. Оно пыталось расползтись, расшириться, хоть на мгновение прильнуть к стенке реактора, чтобы, отдав ей свой неистовый жар, расплавить ее, выплеснуться наружу. Но невидимая магнитная броня неумолимо сжималась, и плазме, клокочущей звездной силе, пришлось покориться натиску человека. Она уже не топорщилась, не дыбилась больше, а покорно скручивалась в многометровый невесомый жгут и на невидимых опорах повисала точно в центре реактора.

Вот плазменный жгут оплел уже все кольца реактора, отныне и навсегда став его неостывающим, нестареющим, безгранично щедрым к своему создателю — человеку сердцем и, словно обретая вечную жизнь, двинулись в нескончаемый бег диски счетчиков нейтронов, присоединенных к главному реактору.

Булавин и Стогов молча обнялись, а диктор прокомментировал их порыв:

— В реакторе идет термоядерная реакция. Ядра дейтерия и трития сливаются в ядра солнечного газа — гелия.

Вот уже получили толчок к жизни и электроизмерительные приборы. Они возвещают о рождении электрического тока, вызванного к жизни обузданной человеком, укрощенной им термоядерной реакцией.

— Мощность реактора достигла миллиарда киловатт, — возвещает комментатор.

И тотчас же несется команда Тихонова:

— Подключить термоядерную электростанцию к кольцу Единой Энергетической Системы социалистических стран! Включить токоотводящие и теплоотводящие установки. Включить конденсаторы — излучатели тепла и света! — Тихонов не выдержал строго официального тона и отдал команду, не предусмотренную никакими инструкциями, но верную и поэтическую:

— Зажечь Земное Солнце!

Повинуясь словам Тихонова, погас свет в зале. На время воцарилась темнота, только тускло мигали разноцветными огоньками лампочки пульта управления.

Люди замерли в ожидании главного чуда. В эти секунды обретший свою исполинскую силу термоядерный реактор обязан был возместить долг высокочастотной станции. Высокочастотные поля в содружестве с электромагнитными укротили и вдохнули жизнь в мертвую плазму. Сейчас потоки энергии бежали в обратном направлении. Десятки миллионов киловатт мощности устремились от реактора к высокочастотной станции, чтобы, пройдя там цепь сложных превращений, начать с ее ракетоподобных мачт новый путь к направленным зеркалам — отражателям.

На экранах телевизоров было видно, как дрогнули, зашевелились и застыли, воззрившись в ночное небо, серебристые чаши зеркал. Еще мгновение, и взметнулись навстречу звездам светящиеся столбы. Несколько секунд они тянулись параллельно, потом, поднимаясь все выше, стали пересекаться друг с другом. Уже невозможно было различить, где кончаются гигантские лучи, устремленные в небо. Точно светящиеся мосты протянулись от звезд к земле, к людям, казалось, еще секунда и по этим мостам устремятся на Землю посланцы иных миров, чтобы воздать землянам почет за их дерзновенную смелость.

Но вот где-то на стокилометровой высоте, в заранее намеченной точке, словно в фокусе, слились эти столбы земного пламени. И жар похищенной людьми в глубинах вселенной энергии раскалил молекулы азота и кислорода до яркого свечения и заставил излиться на Землю потоками полуденного солнца.

Люди в центральном пульте давно уже стояли у прозрачной стены здания и в полном молчании смотрели наружу. Вот край неба на востоке порозовел, потом стал багровым, еще минута и между островерхими горами вспыхнул громадный, закрывший полнеба диск, заливая все вокруг ярким светом щедрого Земного Солнца.

Громовое «ура!» потрясло своды зала. Люди обнимались, кто-то из молодежи предложил качать Стогова. Он отбивался, но его несколько раз дружно подбросили вверх, потом со смехом подбрасывали к потолку Булавина, Тихонова, лучших строителей.