Игорь Смирнов - Сага о драконе

«Все ли необходимое я охватил?»

— И даже больше. Теперь посмотрим, что будет дальше.

В конце условленного срока Рарш и те, кто остались от его армии, покинули Перн. От высланных «Карсоном» отрядов поступали донесения, что чужие действительно собрались и улетели либо скопом сдались. Какое бы то ни было сопротивление быстро подавили, и все затронутые вторжением планеты теперь очищали захваченные земли от противника и подсчитывали потери. Перед тем, как улететь, чужие условились в течение двух месяцев начать переговоры с делегацией Федерации — о их месте перед началом встречи «Карсон» известят, а он передаст эти сведения делегатам.

Контр-адмирал Эмерсон все еще оставалась в лазарете, но большинство членов экипажа уже справилось с вирусом. Жизнь перинитов мало-помалу входила в обычное русло — если можно так назвать войну с Нитями. Началась подготовка к празднеству в честь ухода чужаков и успеха, достигнутого командой «Карсона» в борьбе с ними, а заодно начала того, что могло стать первым соглашением с новым членом Федерации.

Миновал месяц со дня подписания окончательного договора с чужими, и команда «Карсона», как и ее «гости», в перерывах между устранением последних следов нашествия наслаждались более чем заслуженным отпуском на Перне. Чужаки ушли, и большинство народу чувствовало себя довольно беззаботно. Сипак и Пэн решили побыть на планете — Сипак знал, что Пэн вряд ли скоро сможет снова вернуться домой.

А еще вулканит не стал стричь волосы до отлета с Перна — в юности отец нечасто позволял ему носить такие лохмы. К тому же волосы скрывали его уши от любопытных глаз и облегчали общение с перинитами. Его занимали разнообразные травы, используемые целителями в лечебных целях, и их способы врачевания больных; вызывая меньше подозрений, он мог задавать гораздо больше вопросов, а если бы он выглядел непривычно, пришлось бы не столько спрашивать, сколько отвечать самому.

Сейчас он участвовал в очень грязном и сопровождаемым весьма неприятными запахами деле — приготовлении болюйди-травы. Одетый лишь в летные штаны и ботинки, он помогал разливать по горшкам конечный продукт, когда им овладело весьма странное чувство. Какое-то очень сексуальное по своей сути…

Не успел он в этом чувстве разобраться, как подбежал Сибрук.

— Уф-ф, пойдемте-ка лучше со мной, Сипак.

— Засем?

— Самая юная королева пьет кровь, и, мне кажется, Пэн собирается попытаться догнать ее.

— Пэн не станет и пробовать догнать королеву! — воскликнул Сипак.

«Нет, стану, — пришел мысленный ответ. — Ты же мне сам говорил, что я могу делать все, что захочу. — Сипак ощущал, что внутри Пэна бушуют небывалые чувства. — И, по-моему, я нравлюсь Кендате».

«Не знаю, что и делать! — откликнулся Сипак на слова своего напарника. — Я не знаком с обычаями этой планеты, особенно касающимися брачных полетов!»

«Да и я тоже, Сипак, честное слово. Но, думаю, мы оба это выясним!»

— Он и правда хочет попробовать, — пробормотал Сипак. И тут донесся крик жителей Вейра:

— Она поднимается!

Сибрук дернул вулканита за руки:

— Пойдемте! Вам надо быть вместе с другими соискателями!

Сипак послушно последовал за ним. Его затянуло в разум Пэна, в бурю страстей, охвативших дракона. Пока Сибрук вел его к королевскому вейру вдоль берега озера, он вполуха слушал разговоры вокруг. Большей частью недоумевали, чего это Пэн вздумал догонять королеву, и дружно предрекали ему неудачу.

Но вот прозвучал голос лейтенанта Чехова:

— Куда ты его тащишь, Сибрук?

— В королевский вейр. Помог бы. Он все время обо что-нибудь спотыкается. А если упадет, я его один не подыму. — Сипак почувствовал еще одну пару ладоней, обхвативших его вторую руку. — Сдается мне, Пэн имеет преимущество перед любым бронзовым из тех, кто сейчас гонится за этой королевой.

— Зачем? — опять спросил Чехов.

— Чтобы спариться! Ты же не первый день здесь… знаешь, что к чему.

Сипак не видел, каким свекольным стало лицо Чехова…

— Но ведь Сипак — вулканит! Он — не перинит, как другие.

— Если Пэн достигает цели, это не имеет значения. Сейчас Пэн владеет чувствами. Сипаку надо только оставаться с ним и не давать ему вконец потерять голову. Но никакой вулканит, тем более Сипак, не может управлять страстями дракона в брачную пору.

Они вдвоем быстро дотащили Сипака до вейра, где всадница королевы пыталась справиться со своей золотой.

Всадники других бронзовых-соискателей стояли вокруг нее неплотным полукольцом. Сипак позволил подвести себя к остальным. Затем Чехов прошептал:

— А теперь что?

— Теперь мы уйдем, — ответил Сибрук, — и пусть природа возьмет свое.

К этому времени брачный полет вступал в самую жаркую пору. Когда оба помощника Сипака повернулись к выходу, несколько бронзовых всадников, очевидно, уже выбывшие из борьбы, тоже двинулись восвояси. Один из них, несколько более сердитый, чем обычно, грубо отшвырнул Чехова, отчего тот ударился о стену и рухнул, едва не потеряв сознания. Сибрука смели другие раздосадованные всадники, и помочь другу он не смог.

Когда Чехов кое-как отдышался и сел на полу, в комнате остались лишь два бронзовых всадника — Сипак и еще один. Понимая, что должен уйти, но зачарованный почти обрядом, разворачивавшимся у него на глазах, Чехов попытался выскользнуть за дверь. Но тело все еще не повиновалось ему. Дышать он уже мог, но сил ни на что другое не хватало. И он смотрел.

Всадница королевы мысленно была со своей напарницей и, кажется, едва осознавала, что происходит вокруг. Два бронзовых всадника, видимо, больше отдавали себе отчет в том, что творилось с ними рядом, но не настолько, чтобы заметить слегка напуганного, немного благоговеющего, а скоро уже порядком смущенного парнишку, наблюдавшего за ними.

Бронзовые всадники кружились, то подымаясь, то припадая к земле, подобно тому, как высоко над ними взлетали и падали их драконы. Потом Сипак издал торжествующий крик, а его соперник застонал от досады. Проигравший всадник вышел, не забыв притворить за собой дверь, чем, по существу, оставил Аппукту в ловушке.

Чехов не мог оторвать взгляда от разыгрывавшегося перед ним спектакля. Его разум боролся с чувствами. Теоретически он знал, как люди занимаются любовью. Но Гордон и Сипак не позволяли ему смотреть ленты, которые считали порнографическими, и компьютер тоже не давал ему к ним доступа. А видеть воочию, как соединяются мужчина и женщина, ему недавно не приходилось.

Он смотрел, как Сипак, несмотря на страсть, с которой совокуплялись их драконы, нежно снял с золотой всадницы платье, а потом разделся сам. Последовавшие за этим ласки становились все более горячими и чувственными. Чехов ощутил, как набухли его собственные штаны, и складка ткани врезалась в едва заживший шрам от ожога Нити.