Сергей Щепетов - Род Волка

– А что, в Верхнем мире обитают только души воинов?

– Нет, конечно. – Атту посмотрел на него как на несмышленыша. – Там пребывают лучшие люди (в смысле – Имена) племени и те, кто еще не родился! Ты немного похож на человека, Семхон. Как называются твои Род и Племя?

– М-м-м… – растерялся Семен, – не помню.

– А-а, – улыбнулся туземец, – наверное, ты после смерти попал в будущее – в Верхний мир? Конечно, вернувшись в Средний мир, ты все забыл.

Семен задумался. Он сильно подозревал, что его дальнейшая судьба здесь зависит от того, что и как он ответит сейчас этому голому мужику, которого он черт знает сколько времени кормил с ложечки. Возможно, туземец предлагает ему удачное решение проблемы, а может быть, этот путь заведет в тупик. Нижний, Средний и Верхний миры не являются прямыми аналогами прошлого, настоящего и будущего, но как-то с ними соотносятся. Какое понятие шире, а какое уже, кто кого в себя включает, уяснить пока невозможно, если возможно вообще. Придется играть почти вслепую и, конечно, давить на потерю памяти.

– Не все, а только то, что со мной было до смерти в Среднем мире.

– Ничего, – утешил его туземец, – может быть, еще вспомнишь.

– Может, и вспомню, – согласился Семен, – но ты должен мне помогать – отвечать на вопросы и обо всем рассказывать.

– Конечно, помогу, – кивнул Атту. – А еда у тебя есть?

– Трохи есть, – улыбнулся Семен. – Только к костру ползи сам – хватит валяться. Кстати, а зачем мертвому еда?

– Сам не пойму, – смущенно признался туземец, – но хочется.

Как вскоре выяснилось, единственное, что нормально работало у туземца после травм и длительной отлежки, это язык, ну и голова, конечно. В качестве маленькой мести Семен не стал помогать ему заново учиться ходить, зато постарался вытянуть из него как можно больше информации.

– …Непогребенные – это те, кто погиб в бою с нелюдями. Если воин сражался храбро, если он был силен, хьюгги отрежут ему голову и съедят мозг. Конечно, в таком виде правильное погребение невозможно и, соответственно, невозможно самостоятельное воскресение в Среднем мире. Да и зачем это, ведь находиться в Верхнем, наверное, гораздо приятней.

– Слушай, я уже устал от всех этих покойников! – не выдержал Семен.

– Куда же теперь денешься, – грустно улыбнулся Атту. – В Среднем мире Люди живут между умершими и еще не рожденными. А ты и я – мертвецы.

– Тьфу, черт! Но я-то почему?! С чего ты взял?!

– Неужели ты считаешь себя живым, Семхон? Посмотри на себя: у тебя почти нет запаха, а все живые и настоящие покойники всегда пахнут. Ты не тонешь в воде, а живые не могут плавать без плота. Я тебя понимаю, но у тебя нет языка, а живых Людей без языка не бывает. Тебя не смогли сделать неподвижным две стрелы – даже ребенок знает, что бродячего мертвеца обычной стрелой не успокоишь. И последнее: зачем живому человеку так долго находиться в лесу одному? Согласись, что совершенно незачем!

– Мало ли зачем! – обиделся Семен. – Где хочу, там и живу. Так это вы были на плотах? Вы в меня стреляли?!

– Я и Осенний Гусь, – гордо выпятил грудь туземец. – Мы никогда не промахиваемся! Я целился в голову – между глаз, а он в грудь слева. Интересно, стрелы прошли насквозь, или ты их потом вытащил?

– Ни хрена подобного: вы вообще не попали… сволочи!

– Как это?! – У туземца отвисла челюсть. – С такого расстояния?!

– Оба промазали, как миленькие, – злорадно добил его Семен и показал пальцами: – Вот на столько!

– Надо же… Как же так?!. Ты только никому не рассказывай… А! – вдруг хлопнул себя по лбу Атту. – Я понял! Мы же никогда не стреляли в мертвых! Наверное, так и бывает – обычные стрелы уходят в сторону, а волшебных у нас с собой не было!

– Дурак! – начал не на шутку злиться Семен. – Вы же на плоту были, который двигался. Поправку надо было делать, как при стрельбе по движущейся мишени!

– С какой стати?! Ты же стоял на месте! Нет, тут все ясно: пустить обычную стрелу сквозь границу миров невозможно, а ты как раз на ней и находился! Тут никакая поправка не поможет: не вправо, так влево, но обязательно уведет – и как это я сразу не догадался?! То-то, смотрю, в тебе дырок нет!

– Да пошел ты! – смирился Семен. – Черт с тобой: пускай я буду мертвым. Но вы-то этого тогда не знали! Ни с того ни с сего стрелять в незнакомого человека… Не стыдно?

– Э, э! – насупился туземец. – Ты говори, да не заговаривайся! Какие к нам претензии?! Мы Законов Жизни не нарушали, все сделали правильно – наши мертвые подтвердят!

– Ну и законы у вас!

– Нормальные Законы – как у всех Людей. Разве можно было поступить иначе? А вот ты… Был бы ты живым человеком, надо было бы отвести тебя к шаману, чтобы он отобрал у тебя Имя!

– Это еще почему?! Я же еще и виноват, оказывается!

– А кто, интересно, безобразничал на реке? А? Что мы тебе плохого сделали?

– Ну ни хрена ж себе! – опешил Семен. – Это как же?

– А вот так! Поставь себя на наше место: плывешь ты себе тихо на плоту, никого не трогаешь. Вдруг из леса выскакивает некто (явно не хьюгг). И ничего на нем нет: ни знаков Рода, ни отличий Племени. Непонятно: он на тропе войны (и какой именно) или просто так – на охоту вышел, а может быть, рыбу ловит? Более того (уж извини!), не обозначено даже, что он мужчина (а не женщина), не показано, прошел он посвящение или нет. Я уж не говорю про отсутствие знака Имени и амулетов-хранителей. Ну, скажи, тебе самому-то не стыдно было показываться в таком виде на глаза Людям? И вдобавок ко всему, этот некто кричит на нас и руками машет – то ли заклятье посылает, то ли порчу напускает. Ну, ладно, раз уж у тебя ни стыда, ни совести, так стоял бы тихо: мы бы подплыли посмотреть на такое чудо непотребное. Было бы что рассказать Людям, да и молодым, опять же, наука: до чего можно дойти, если не соблюдать Законы Жизни. Зачем орать-то надо было?!

– Вы бы меня в кустах не заметили, – пробормотал вконец растерявшийся Семен.

– Что-о-о?! Мы?! Не заметили?! – Изумление туземца казалось беспредельным. – То есть ты хочешь сказать, что наши старейшины отправили за Камнем восемь калек? Нормальных воинов не нашлось?

– Ладно-ладно, – попытался сменить тему Семен. – Ничего я такого не хотел. Расскажи лучше, куда вы плыли и за чем.

Туземец охотно начал рассказывать, но Семен напрасно надеялся, что изложение вполне конкретных событий понять будет легче, чем абракадабру про умирания и воскресения, – дословный перевод выглядел бы совершенно абсурдно. Дело в том, что в местном языке обобщающие и частные понятия занимали совсем другие места, чем в привычных Семену европейских языках. Скажем, впервые увидев широкое пространство за рекой, Семен назвал его для себя «степью», противопоставив таким образом «лесу». В языке Атту прямого синонима слова «степь» не было, зато имелось не меньше десятка слов, обозначающих разновидности степного ландшафта, например «открытое плоское пространство с травой и кустами» называлось совершенно иначе, чем «область низких холмов, разделенных сухими руслами ручьев». Ситуацию усугубляла к тому же явная табуация (полный или частичный запрет на использование) многих названий. В родном языке Семена от далеких предков такой табуации почти не сохранилось, разве что в слове «медведь», которое, по сути, является описательным (ведающий медом) и скрывающим «настоящее» имя животного. Таковое, безусловно, имелось, но не было предназначено для повседневного использования. В общем, не имей Семен «мысленного» контакта с собеседником, через эти лингвистические дебри ему ни за что было бы не продраться. С превеликим трудом и головной болью он, кажется, добрался до сути происшедшего.