Сергей Щепетов - Род Волка

– Да приготовил, приготовил! Уже можно рассказывать!

Семен с важным видом уселся у костра и сказал:

– Так слушай же, о нетерпеливый! Слушай и запоминай – больше трех раз повторять не буду!

Эффект получился не хуже предыдущего. Семен чувствовал себя Иисусом, небрежно сотворившим на глазах толпы очередное чудо. Атту чуть не захлебнулся от возмущения, слушая наглый монолог Барбакуки, и почти заплакал, когда речь зашла о нерожденных щурятах. Текст он запомнил после двух прочтений и в третий раз произносил его уже сам, а Семен его только поправлял. После этого новоявленный поэт заявил, что ему вредно много раз слушать собственные произведения – от этого его незаурядный талант может ослабнуть или даже совсем пропасть.

– Что ты! – перепугался Атту. – Нельзя лишаться такой магии! Таких волшебников слова нет ни в одном племени! Я уйду туда – в лес, ты больше не услышишь от меня про Барбакуку!

– Вот это правильно! – одобрил Семен и принялся за мясо. – Очень верное решение!

В принципе он мог считать, что его труды не пропали даром. Во-первых, выяснилось, что способность лепить более-менее связные тексты считается здесь тоже «магией», причем редкой и, кажется, ценной. И второе: совсем не обязательно, чтобы содержание соответствовало реальности. В первом случае Семен превратил маленького теленка в могучего быка. Атту, конечно, не мог этого не заметить, но не счел достойным внимания. Во втором случае автор специально придумал концовку, откровенно противоречащую реальным событиям – щуку он благополучно съел. Тем не менее «на ура» сошло и это. Соответственно, можно сделать вывод, что его «вирши» представляют ценность сами по себе, а не как приукрашенное изложение неких событий. Для себя Семен решил, что эту мысль надо будет развить и еще раз проверить – сочинить «балладу» вообще ни о чем, например о скоротечности жизни в Среднем мире, красоте заката или форме туч в небе.

То, что некий литературный талант у него есть, новостью для Семена не являлось. Еще осенью тысяча девятьсот восемьдесят… дремучего года канцелярия, бухгалтерия и отдел снабжения зачитывались его сочинением под названием «Объяснительная записка по поводу утраты лодки надувной резиновой марки „ЛАС-300“ инвентарный №…». Произведение было адресовано заместителю директора института по хозяйственным вопросам. В нем на чистейшем канцелярите рассказывалось о жутком природном катаклизме, в который попал полевой отряд Васильева С. Н. Внезапный ночной паводок на горной реке (такое бывает!) подхватил лодку вместе с бревном, к которому она была привязана, и потащил ее прямо в бездонный каньон с отвесными стенами, где она и застряла. Были подробно описаны размеры бревна, высота подъема воды, ее скорость, а также расстояние, которое пробежали сотрудники, пытаясь догнать лодку. Во второй главе рассказывалось о мероприятиях по извлечению казенного имущества со дна каньона. Мужественные геологи предприняли четыре (!) попытки спуститься вниз по отвесным скалам (указаны высота, наличие трещин и уступов, состав пород), которые завершились неудачей. И лишь после того, как кончились продукты, а все члены отряда получили травмы той или иной степени тяжести (ушибы, вывихи, царапины, ссадины), начальником отряда было принято решение о прекращении спасательных работ. К тексту прилагалась выкопировка из мелкомасштабной карты с указанием места трагедии, а также подробная схема участка реки и каньона.

Успех был грандиозным! Лодка, правда, никуда не делась – ее просто выпросил у Семена уезжающий на «материк» пенсионер, чтобы ловить с нее окуней на даче.

Чтобы не дать угаснуть творческому порыву, Семен тогда снова сел за стол и сочинил еще один документ, на сей раз «об утрате палатки двухместной брезентовой инвентарный №…». В нем речь шла о горных кручах, на которых вынуждены были поселиться сотрудники отряда. Порыв шквального ветра сорвал палатку со скалистого гребня и унес ее в ущелье… Далее все по известному плану, но еще более красочно и драматично. К сожалению, это произведение не нашло своего читателя. Зам. директора – сам полевик с многолетним стажем – ознакомился только с заголовком, вернул рукопись автору и погрозил пальцем: «А вот наглеть, Сема, не надо!»