Сергей Щепетов - Род Волка

Никаких архитектурных излишеств он творить не собирался: все та же извечная конструкция, в основе которой лежит (точнее – стоит) тренога. Пусть это будет вигвам или типи. Чем одно отличается от другого, Семен в свое время так уразуметь и не смог. Типи – переносное жилище индейцев прерий, а вигвам – то же самое, но у лесных охотников северо-запада. Ну, еще вигвамы иногда бывают куполообразными и могут покрываться не только шкурами, но и корой. Примерно так же, наверное, устроен и чум, в котором Семен никогда не был, хотя отработал на Чукотке несколько полевых сезонов. Длинное жилище воинов, в котором Семен побывал в поисках еды, было устроено по тому же принципу: два больших вигвама, стоящих на расстоянии десяти – двенадцати метров друг от друга, соединены крытым переходом. Только это на самом деле не переход, а тоже жилое пространство, разделенное на некое подобие отсеков для семейных групп. В плане жилище имело форму кособокой гантели с плохо выраженной ручкой. В краевых расширениях располагались очаги, которые явно давно не разжигались – костры горели снаружи недалеко от входов. Судя по всему, огонь внутри помещений использовался для приготовления пищи в дождливую погоду, но уж никак не для обогрева помещения, поскольку большинство спальных мест находилось от него вдали, а все тепло, вместе с дымом, поднималось вверх и уходило в дыру, сквозь которую торчали связанные концы жердей. Это, по мнению Семена, являлось основным недостатком островерхой конструкции типа вигвама – тепло в ней не задерживается, поскольку жилище представляет собой, по сути, дымовую трубу. Вторым недостатком является то, что даже при небольшой жилплощади внутренний объем довольно велик и хороший порыв ветра, за счет перепада давления, может просто приподнять над землей всю конструкцию и завалить ее. Во избежание этого низ покрытия следует основательно придавливать. Жилище воинов внизу по периметру было не только обложено камнями и крупными костями, но и присыпано немалым слоем земли. Оно было явно не переносным и никогда не разбиралось, хотя жить в нем в мороз вряд ли представлялось возможным.

К вечеру первого дня решилась проблема не только с жильем, но и с едой: он, Семхон, оказывается, может брать мясо из общественных запасов, хранящихся в яме под скалой. Холодильником это назвать было трудно, но все-таки свежее несоленое мясо могло там храниться, наверное, в течение нескольких дней. Готовить он тоже может себе сам, хотя взрослому мужчине это авторитета не прибавляет.

Каркас из жердей Семен обложил сверху шкурами внахлест шерстью наружу – в пещере их хранилось десятка два: оленьи, бизоньи, лошадиные. Все они были высушены вместе с мездрой и имели прочность если и не фанеры, то толстого картона. Пришлось их замочить в воде на несколько часов. Мягкими они после этого, конечно, не стали, но их уже можно было гнуть. Для крепежа Семен отрезал несколько кусков по краям, кое-как соскоблил с них шерсть, хорошенько размял в мокром виде и порезал на ремешки. До позднего вечера он занимался тем, что протыкал в шкурах дырки и вязал их к жердям. Запашок от шкур шел еще тот, но Семен надеялся, что, когда все это вновь высохнет и задубеет, станет легче. Тем более что, как он успел заметить, остальные жилища так же покрыты невыделанными шкурами. Внешний периметр он обложил булыжниками, которых мальчишки натаскали с реки целую груду.

Кое-какие изменения в конструкцию своего жилища Семен все-таки внес: он сделал его в виде асимметричного конуса со съемной слегой у входа и без очага в центре. В плохую погоду предполагалось жечь костер близ самого входа – почти на улице, но при этом самому находиться под крышей. Для большого семейства, которое по вечерам должно собираться вокруг домашнего очага, такая конструкция, конечно, не годилась, а для одиночки – в самый раз. Внутреннее пространство он застелил еловыми ветками и положил на них оленью шкуру – ту, которая показалась ему наиболее чистой с внутренней стороны.

В заключение, уже в темноте, он выложил из булыжников «летний» очаг метрах в трех от входа, разжег костер и поставил кипятиться воду в глиняной миске. На обломке бревна он тонко нашинковал мясо, чтобы бросить его в кипяток и сразу снять с огня после повторного закипания. В глиняной посуде, да еще и без крышки, вода закипает медленно, и Семен сидел на корточках у огня, пытаясь прочувствовать красоту момента: «Ну вот, Семен Николаевич, ты наконец получил то, о чем безнадежно мечтал всю свою сознательную жизнь, – личную, отдельную, персональную квартиру».

Для себя Семен решил, что, если его не будут тревожить, он несколько дней никакой активности проявлять не будет – только присматриваться, прислушиваться и пытаться понять местную жизнь. Именно этим он и занимался на другой день.

Утром его разбудили топот босых ног и пыхтение в непосредственной близости от его вигвама. Пока он пытался понять, что это такое, и вылезал наружу, рядом уже никого не было. Правда, он заметил наконец то, на что не обратил внимания вчера: вдоль пляжа, проходя мимо его жилища и скрываясь дальше в прирусловых зарослях, тянулась неширокая полоса утрамбованной земли – по сути дела тропа.

Он справил нужду, умылся и принялся раздувать костер, когда вновь послышались знакомые звуки. Вытянувшись вереницей, по тропе бежали подростки. Они были распределены почти по росту – впереди самые высокие и, вероятно, старшие, за ними кто помоложе и помельче. Старшие в меховых рубахах и обуви, остальные кто как, большинство босые и голые.

Похоже, бежали они уже давно – хриплое дыхание, пот градом… И бежали не просто так. Они тащили булыжники. Самые обычные, никому не нужные валуны, которых полно на берегу. Большие и маленькие. Кто-то держал камень двумя руками возле груди, кто-то пытался, согнувшись, удержать его на холке, кто-то пристроил его под мышкой.

Семен насчитал шестнадцать человек – все подростки, живущие на стоянке. Если это они же его и разбудили, то, значит, бегают кругами и сейчас пошли на второй (если, конечно, первый он не проспал). Судя по времени и скорости, круг должен быть никак не меньше полутора-двух километров.

Пока Семен завтракал, мальчишки еще дважды пробежали мимо него, правда, уже значительно медленнее. Трое самых малорослых сильно отстали и догнали остальных, только когда те уже складывали камни в кучу под скалой.

Все это Семена как-то не обрадовало, и он решил для начала пройтись по беговой дорожке. Оказалось, что она действительно огибает лагерь по кругу длиной километра два и при этом включает два подъема и спуска, а также целый ряд препятствий – несколько ям шириной до полутора метров и куч хвороста, наваленных явно умышленно. Судя по вытоптанным ямкам, преодолевать препятствия полагалось прыжком с разбега. Семен преодолел. Но не все с первого раза…