Ивакин Геннадьевич - Неправда

- Чего это язычник-то? - возмутился студент.

- Как это чего? Ты чем в пасхальную ночь занимался? Демона вызывал? Заклинания сочинял?

- В какую еще ночь?

- Вот невежда, прости Господи! Та ночь, с тридцатого апреля на первое мая, была ночью с Великой субботы на Великое Воскресение. Светлое Христово Воскресение. Понимаешь?

- А нам говорили, что это древний праздник жизни и что в эту ночь человеку открывается астральный мир...

- Ох и набрался ты терминов! Астральный мир... праздник жизни - это точно. Так и надо благодарить Того, Кто эту жизнь тебе дал, а не скакать, как ведьма в Вальпургиеву ночь.

- Вальпургиеву?

- Ты и этого не знал? - всплеснул руками священник. - Чему же вас в институтах учат? Ночь с тридцатого апреля на первое мая - Вальпургиева ночь. В Средние Века, у католиков, считалось, что ведьмы устраивают шабаш на горе Броккен. Наши сатанисты переняли эту традицию. А уж такая ночь да перед Пасхой... Осквернить шабашем надо обязательно! Ты слышал, что в Оптиной пустыне недавно сатанист трех иноков убил?

- Нет... - Сознался Лешка. За новостями он не следил вообще, а уж в последнее время... - А иноки это кто?

- Это монахи. Ерунду индийскую знаешь, а в Православии, вижу, не смыслишь? - грустно вздохнул священник. - И еще крещеным себя зовешь?

Лешке стало стыдно. О религии предков он, действительно, практически ничего не знал. Весь его опыт общения с Православием заключался в случайных и эпизодических походах в церкви, да крещением в четырнадцатилетнем возрасте. Тогда они уехали в Донецк на свадьбу к двоюродной сестре и отец почти силой заставил его сходить в церковь. Истерика у Лешки, считавшего себя истовым комсомольцем, тогда была самая настоящая. Но отец с новыми родственниками настояли на своем и обряд был-таки проведен.

После чего Лешка спрятал алюминиевый крестик, чтобы никто дома не увидел, а потом потерял его и нисколько об этом не жалел. До последних дней своей нелепой жизни.

- Так ты мне скажи, в Бога-то веруешь али как?

- Я не знаю, отец Геронтий! Может... - Лешка начал было мямлить, но священник прервал его.

- Что значит - может? Что значит - не знаю? Здесь, паря, средины нету. Либо веруешь, либо нет! Третьего не дано. Горячий ты, али холодный?

- Наверное... - никак не мог сказать студент.

- Да или нет?

- Да... Да! - наконец выплеснул из себя ответ Алексей. И на душе ему стало сразу легко, будто бы он определился с чем-то очень важным. Как солдат, который долго прицеливался последним патроном, чтобы не ошибиться, чтобы попасть в выбранного врага.

- А веруешь ли, что Господь спасал тебя в часы невзгод, в часы тьмы и отчаяния?

- Верую! - на этот раз уже уверенно ответил Лешка.

- Причащался когда?

- Что?

- Святых Тайн приобщался?

- Во Владимире меня маслом каким-то помазали... - пожал плечами несостоявшийся колдун. - Когда мы туда заряжаться ходили... Прости Господи! - подумав, тихо добавил он, наткнувшись на осуждающий взгляд отца Геронтия.

- То миропомазание. На исповедь когда ходил?

- Ни разу не был. - Помотал головой студент.

- О-хо-хо... - тяжко вздохнул отец Геронтий. - Встать-то сможешь?

Вместо ответа Лешка, кряхтя и постанывая, точно древний старик, спустил избитые, больные ноги и, держась за стенку, сделал несколько нетвердых шагов.

- Вот и ладненько! - похлопал его по плечу старый священник. - Ковыляй за мной до храма!

Лешка послушно заковылял за неспешно шагающим отцом Геронтием. Слава Богу, церковь была не далеко, метрах в ста от дома священника, но за эти сто метров Лешка успел и промокнуть холодным потом, и тут же высохнуть под вечерним солнышком, и всплакнуть от боли, и подержаться за сердце.

В храме было сумрачно, несколько свечек отец Геронтий затеплил и они высветили строгие лики икон бесстрастно разглядывавшие пришельца, словно говоря ему: "Что это за грешник явился в храм Божий?"

- Стой тута! - сердито приказал ему священник и скрылся в алтаре.

Лешка подошел к стене и уселся на лавочку, вытянув негнущуюся, забинтованную ногу.

Трещали свечки, лики святых продолжали разглядывать студента и от этого Алексею было не по себе.

Он попытался отвлечься, подумать о том, что он будет делать, когда вернется в Киров, но мысли эти были столь страшны и отчаянны, что Лешка сразу вернулся в такой, сразу оказавшийся уютным и нестрашным, мирок старенькой церквушки.

Потолки и стены ее, оказывается, были столь обшарпаны, что кое-где проглядывали пятна кирпичей. Еще были видны затертые совсем недавно, нелепые и кощунственные надписи типа "Маша + Витя = Секс" и "ДМБ-76!". Прямо над Лешкой, штукатурки почти не было, сохранился только один кусок, на котором явственно проглядывал чей-то грустный, но пронзительный глаз - то ли неизвестного святого, то ли незнаемого архангела.

Лешке почему-то стало стыдно сидеть перед изувеченной фреской и он тяжело встал, а затем подбрел к большому подсвечнику, стоявшему перед большой, почти в рост человека, иконой. Именно здесь отец Геронтий и поставил три свечечки.

С иконы ласково улыбался, словно поддерживая и одобряя Алексея, Николай Чудотворец. Студент перекрестился и приложился лбом, а потом губами к прохладе дерева. Свечки заколыхались, и Лешке показалось, что святой Николай подмигнул ему.

- Помолился? Теперь подь сюда! - окликнул его отец Геронтий. Голос его так гулко разнесся по храму, что Лешка вздрогнул от неожиданности.

Священник переоделся. Золотая накидка с красными нашитыми лентами, как она называлась Лешка не знал, и проглядывавшие из-под нее поручи делали старого священника похожим на древнего воина.

Лешка подошел к этажерочке, накрытой золотой парчой. На ней лежали толстенное Евангелие и медный крест.

- На колени бы тебе встать... Да уж ладно. Стой так. - Тихо сказал священник, а потом, неожиданным басом громко воспел на весь храм:

- Благословен Бог наш!

А потом, вновь, перекрестившись начал читать молитвы:

- Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего

очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.

Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя. Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость. Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня.

Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся.