Василий Шахов - Тень Уробороса. Аутодафе

— Да нет, мисс, то еще не издевательство было. Это вот сейчас их всех в джунгли отвезли и отпустили. Ясное дело — не выжить им там, они пять поколений с нами жили, где им в дикой природе…

Мужчины оказались менее сентиментальны. Кто-то поинтересовался, что же было с тигром Стэном дальше и кем теперь работает Хью.

— Да кем, кем… Дрессировщиком и работаю. А кем мне еще, я же, вроде, ничему больше и не обучен. Всю жизнь на манеже. А вот со Стэном мне надо было разобраться, чтобы дальше работать. У них ведь, тварей, иерархия, у всех. А тут он авторитет вожака, получается, пошатнул. И теперь любой на мне мог бы свои клыки и когти опробовать. Сволочная психология, а что поделаешь? С тиграми жить… как там дальше-то? В общем, поправился я, вернулся в цирк, подхожу к клетке со Стэном, тот аж вскинулся весь — и в рев. Глаза злобные: увидал добычу недоеденную. Я велю ассистентам все клетки передвинуть так, чтобы всем тиграм и львицам видно было, что дальше произойдет. Когда они это сделали, я взял в руки большой нож мясника — надо ж было как-то уравнять наши шансы со Стэном — и вошел в клетку. Стэн не сразу кинулся: обалдел от моей наглости. Ишь ты, фарш сам в клетку лезет. А те глазеют, глаз не сводят. Все понимают, сволочи полосатые, ждут! В общем, схлестнулись мы. Ассистенты, ясное дело, в крик. Кто орет, чтобы врача вызвали, кто-то за ПО побежал, а еще пожарный со шлангом потом рядом оказался. Но мне не до того. Схлестнулись мы со Стэном. И вижу: струсил он. Я ведь им столько лет вожаком был, а он на меня пасть открыть посмел. И эта его трусость во мне только злость усилила. Он боится, а сам момент поудобнее выжидает, чтобы прыгнуть поудачнее и порвать. А во мне ярость клокочет, думаю: сейчас голыми руками твою полосатую шкуренку изорву, тварь ты такая. И ведь прыгнул. Не помню уж, что там и как дальше было, пришел в себя, когда Стэн на досках протянулся, а я все еще его тем ножом кромсаю, реву, нога снова располосована, но других ран нет. В общем, теперь эти черти полосатые одного моего взгляда слушаются. Такая вот история. А дока того я очень зауважал. Я ведь и правда фаршем был после Стэна…

Грустно стало мне. И я без сожаления ушел из той палаты, чтобы поменяться с коллегой.

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

— Лиза, ты уверена? — Джоконда не сводила глаз с Вертинской.

Втроем: она, Фанни и Лиза — они стояли в неработающем лифте и говорили чуть ли не шепотом. После дезинфекции павильона аэровокзала все, кто находился внутри, наконец-то смогли избавиться от надоевших спецкостюмов и шлемов.

— Целиком и полностью, Джо. Крис перепроверил трижды. Понимаешь, обычно гранулоциты при уничтожении инфекции гибнут и сами. А у клеомедянина — как ни в чем не бывало. Там даже антитела не успевают прикрепиться, как их уже подавили защитные силы организма…

Фанни кашлянула и пробурчала о том, что неплохо было бы и людям поучиться такой защите, чтобы не сидеть вот так, заблокированными и отрезанными от всего мира.

— Это дает нам какой-то шанс? — не слушая гречанку, тут же осведомилась практичная начальница «Черных эльфов».

— При надлежащем оснащении… м-м-мог бы дать, — Вертинская предпочла уклониться от прямого ответа. По всей видимости, ей не хотелось вселять в кого-то надежду, грозящую впоследствии коварным разочарованием.

— Что нужно для оснащения?

— Как минимум — наша Лаборатория… И Тьерри Шелл в придачу. Иначе пальцем в небо…

— Почему это у клеомедянина, есть мысли? — не выдержала Фанни, которой, напротив, и думать не хотелось о провальном исходе.

— Кто знает. Клеомедяне — они вообще народ загадочный. А этот еще к тому же не землянин-переселенец, как все остальные, а коренной. Если, конечно, верить переводу Хаммона…

— Ну да, ясно: жабры, вера в злых духов, близость ТДМ и атомия… Но это ж чудо какое-то, получается. Обычно от всяких таких искажений только хуже получается… опухоли всякие, мутации, уродства. А тут прямо иммунитет-феномен…

— Видишь, получается…

— Ладно, давайте снова искать волну, черт ее возьми. Меня уже тошнит от этого поганого аэропорта, за эти сутки он меня так достал, что не высказать… В конце концов, Джо, как они могли забить твою волну? О ней же никто не знал.

— Я не думаю, что они забили конкретно мою волну. Наверное, там работает глобальный «экран» и глушит вообще все…

Вертинская чуть отстранилась от них и в задумчивости постучала себе по губам кончиками пальцев. Джоконда и Фанни ждали, что она скажет, но Лиза только покачала головой:

— Ох, много бы я отдала за то, чтобы узнать, как там все наши: Тьер, Виктор…

— Т-с-с! Слышите?

Вслед за встрепенувшейся Палладой напряглись и Джо с Лизой. Погруженный в темноту спящий коридор донес до них едва слышные звуки шагов. Точнее, даже не самих шагов, а шорох одежды.

— Разбудили кого-то… — проговорила Вертинская, но на нее тут же зашикали.

Дежурные стояли строго на своих постах. Смена была обязана выспаться на завтра. Ходить по зданию не должен был никто.

Фанни слегка высунулась из распахнутой пасти лифта и нырнула за выступающую в проход колонну. Рука ее сжала невинную колоду карт. Джоконда бросала взгляды то на эту колонну, то в коридор.

— Фанни, дай еще пожить, я все-таки и правда монах, а не обезьяна, — послышался знакомый баритон, и женщины, выдохнув, расслабились. — Карты припрячь для другого случая…

— Вот мерзавец!

Гречанка сунула колоду в карман и выступила ему навстречу:

— Ну и что ты шляешься среди ночи?

— Вы меня простите, но я хочу обсудить с вами возможность бегства отсюда. Мы не можем сидеть здесь дальше: еще двое суток — и у нас закончатся антибиотики. А у нас восемь человек тяжелых…

— Не может Джо пробиться. И я не могу. Заэкранировано все намертво, мы как будто под колпаком.

— Я знаю. И я сильно подозреваю, что тем, кто снаружи, в этом помогают те, кто внутри…

Джоконда уставилась на Элинора как будто даже с неприязнью, во взгляде ее появилось что-то змеиное, и она начала раздраженно цедить слова:

— Нет уже никого такого внутри! Никого не осталось…

Фанни заметила, что в ответ он смотрел на Джо с мягкой улыбкой, и ярость «эльфийки» погасла. Паллада с усмешкой отвернулась и сделала вид, что интересуется маникюром. А вот Вертинская живо следила за их разговором.

— Госпожа Бароччи…

— Зовите уже меня по имени, Кристиан, — устало махнула рукой Джоконда. — Тут уж не до формальностей.

— Ни фига себе! — присвистнула гречанка, на всякий случай отходя подальше. — Такое от Джо услышать! Явно дерьмовые у нас дела…

— Джо, разрешите мне попробовать.

— Попробовать что?

— Поискать то, что изнутри блокирует наш выход на связь. Оно должно быть в этой зоне.