Джеймс Ганн - Мир-крепость

Все разом вскрикнули, судьи выпрямились, даже молодой. Император наклонился и что-то шепнул одному из судей. Тот обратился ко мне:

- Где сейчас эта девушка... Фрида?

- Мертва.

Все вздохнули.

- А где Силлер?

- Мертв.

- А Сабатини?

- Тоже мертв.

Судьи тихонько посовещались, и наконец сидевший в центре посмотрел на меня.

- Ты признаешься во всех этих убийствах?

- Силлер пытался убить меня и погиб сам. Фриду убил Сабатини, который затем покончил с собой. Кроме того, я убил четверых, которые убили бы меня, если бы им повезло больше, чем мне. Все четверо были людьми Сабатини, известными как Свободные Агенты.

- Тебе уже известно, что самооборона - не оправдание в глазах закона. Церковь отреклась от тебя. Что ты еще можешь сказать в свою защиту?

- Я апеллирую к закону ордена.

Судья нахмурился.

- Епископ отказался принять дело. Сообщи аргументы, которые удовлетворят суд, или будешь осужден по светскому закону.

- Есть и другие испытания. Я прошу суд прибегнуть к ним.

Судьи пошептались, потом сидевший в центре обратился ко мне:

- В данном случае тест на умение писать и читать не имеет смысла.

- Есть еще одно испытание, в результатах которого невозможно усомниться. Оно введено во времена Основателя, Пророка Джуди и признано во всей Галактике.

Судья вытаращился на меня.

- Ты настаиваешь на испытании чудом?

Они долго шептались за своим высоким столом, а зрителиаристократы ждали, возбужденные и заинтригованные. Я молча наблюдал за ними. Наконец судьи повернулись к Императору, а тот величественно встал и, не сводя с меня глаз, шагнул вперед. Я вдруг понял, что неразумно было бы пренебрегать этой горой мяса. Он обладал на Бранкузи абсолютной властью и, независимо от решения суда, мог воспротивиться ему, если бы счел, что это грозит конфликтом с Церковью. Сейчас он брал дело в свои руки, и я, подобно всем остальным, ждал его слов.

- Смелость обвиняемого должна быть вознаграждена, - заговорил он тихим, бесцветным голосом. - Он получит шанс доказать свою правоту, но при одном условии...

Все, замерли.

- При одном условии: если у него ничего не выйдет, он признает себя виновным и расскажет все, что знает о камне.

Теперь ждал Император, щуря глаза и внимательно глядя на меня. Я мысленно улыбнулся, сохраняя, впрочем, невозмутимое выражение лица. Рыба проглотила наживку. Теперь осталось только убедиться, взаправду ли существует невидимая рука.

Я склонил голову.

- Да будет так, Ваше Величество.

Император усмехнулся.

- Обыскать его.

Наемники подошли и обыскали меня с ног до головы. Когда они закончили, лица их выражали удивление, а руки были пусты. Улыбка исчезла с лица Императора, и он махнул пухлой ладонью.

- Начинай.

Я поклонился, поднял голову и развел руки.

- Если чуда не случится и я не докажу, что действую по воле Господа, я отдам себя и все, что знаю, этому человеку, облеченному светской властью над Бранкузи и ее жителями. Если существует справедливость, пусть она совершится. Если существует сила добра, желающая свободы людям Галактики, пусть она действует, иначе свобода погибнет. Пусть даст доказательство моей невиновности, ибо никто не виноват, если действует без дурных намерений, независимо от того, что об этом говорит закон. Решение принадлежит не мне и не Вашему Величеству, а тому, кто над нами.

Я поднял руки вверх.

- Я жду Твоего решения.

Я ждал с надеждой, и по мере того, как уплывали секунды, мое сомнение росло. Я понял, что ошибся и никогда не увижу Лаури, никогда не буду счастлив, да и жизнь моя скоро закончится.

Зал задрожал. Я заметил удивление на лице Императора и хотел взглянуть на Аббата, но не успел, потому что зал исчез, поглощенный тьмою.

20

Я уже знал это чувство - темноту вокруг и падение, только на сей раз оно продолжалось дольше и сознание вернулось ко мне быстрее.

- Добрый день, Лаури, - сказал я, моргая от яркого света. Она вынула руки из перчаток и сняла сетку с головы. Потом повернулась, и у меня перехватило дыхание.

- Спасибо за чудо, - сказал я. - Похоже, спасать меня вошло у тебя в привычку.

Она криво усмехнулась.

- На этот раз ты не оставил нам выбора.

Она была в голубой кофточке и свободной юбке, маскировавшей ее формы, но я хорошо помнил их. Мои руки безвольно повисли, когда я вспомнил, как когда-то держал ее в объятиях. Будь у меня карманы, я спрятал бы руки в них, но у рясы карманов нет. Я отвернулся.

- Этого я и хотел. Где Архиепископ?

- Сегодня ты не сможешь встретиться с ним. Он отдыхает в последнее время здоровье его ухудшилось. Может быть, завтра или послезавтра.

- Это не страшно.

Я осмотрелся. Комната была небольшой, с мягким резиновым полом, металлическими стенами и низким металлическим же потолком. Вдоль стен стояли различные аппараты, половину из которых я знал.

- Мы на корабле Архиепископа, - сказала Лаури. - Он совершает одну из своих инспекторских поездок. Это официальная причина. Сейчас мы находимся на орбите, слишком высоко, чтобы угрожать Бранкузи, но зато вне досягаемости ее ракет. Поэтому трудно было установить контакт с залом суда. Чуть дальше - и у нас ничего бы не вышло. Даже подтягивая, я не была уверена, что захватила тебя и что ты попадешь сюда живым.

- Ты могла оставить меня там.

- И позволить тебе раскрыть тайну камня?

- Значит, вы еще не знаете ее?

Она покачала головой.

- Ты здорово рисковал: ведь ты не мог быть уверен, что Архиепископ замешан в это и сможет тебя вытащить.

- Да, уверенности у меня не было, но я знал, что он недалеко от Бранкузи. Мне сказал Силлер, да и Сабатини говорил об этом Аббату, но я вспомнил, только когда пытался угадать, кто может действовать анонимно. Я откинул все и всех, и осталось только одно - Церковь. Ты должна была работать на Архиепископа и располагать этим устройством, ибо можно было пробраться в старую крепость, где держал меня Сабатини, но не выбраться оттуда, когда я потерял сознание. Тебе могло помочь только это. - Я указал рукой на машину. - И это сообщение для Фалеску. Я долго не мог понять значения колечка над "i" и только потом сообразил, что это символ Церкви, ваш знак.

- И все же ты рисковал. - Она нахмурилась. - Ты мог ошибаться, или Архиепископ мог решить, что не стоит вмешиваться в это дело. Знаешь, он даже хотел так поступить. Демонстрация деятельности и власти Церкви противоречит его принципам и политике.

- Потому я и организовал это представление. Приходилось действовать открыто и решительно, иначе я бы не полез. Риск был не очень велик: моя жизнь имела значение до тех пор, пока я не нашел ответы на вопросы.

- Ты и вправду расшифровал камень или просто блефовал?

- Всего понемногу, - ответил я. - Я мог рассказать Императору все, что знаю о кристалле, но это не дало бы ему ничего. Не поможет это и Архиепископу, по крайней мере не в той степени, как он рассчитывает. Все страдания и смерти были напрасны.