Борис Долинго - Тщеславие Ванга

Помощник капитана вывел Ванга на крышу модуля, где инженер по его указаниям раскрыл чемоданчик с радиомаяком и подключил его к системе питания.

— Вот и всё, — удовлетворённо констатировал Абаджи, когда на индикаторном табло замигали указатели работы маяка. — Сейчас вернёмся и будем просто ждать. У тебя выпить найдётся чего-нибудь приличное? А то наш собака судовладелец категорически против спиртного на борту.

— Найдётся, — подтвердил Элиас. — Мне никто не запрещал.

— Только имей в виду, — предупредил Абаджи, — если рассчитываешь, что я напьюсь, а тебе удастся меня того… — Он чиркнул ладонью по горлу. — Так вот, ничего не выйдет. Я не напьюсь.

— У меня и в мыслях нет, да и куда же мне деться?

— Правильно, — похвалил Ричард и оглядел рабочую площадку. — Слушай, а это вот тут ты свои исследования проводил?

— Да, — сказал Ванг и немного погрустнел, — именно тут…

«Как же мне от него отделаться?» — подумал он и вдруг взгляд упал на квантующий передатчик.

— Вот моё самое главное изобретение, — сказал Ванг, ласково похлопывая по корпусу установку, напоминающую старинный телескоп, только не с блестящей линзой на торце, а с конусообразной насадкой вихревого гравитационного генератора. — Эта штука позволит предавать сигналы через пространство почти мгновенно!

— Я же говорю, что тебе кучу денег отвалят, — заверил Абаджи. — Каким образом ты до этого додумался?

— Не знаю, поймёшь ли ты…

Абаджи нахмурился за стеклом шлема.

— Думаешь, я кретин? Я, между прочим, тоже инженер.

Ванг небрежно включил первый каскад питания. Абаджи внимательно следил за его действиями.

— Ты слышал о вихревых гравитационных полях? — спросил Ванг.

— Это примерно то же самое, что защитное поле корабля, ныряющего в гипер?

— Верно, — подтвердил Ванг, — только тут локальная кривизна поля в ограниченном объёме на несколько порядков выше. Вообще-то всё очень просто. Достаточно разбить сигналы на своеобразные порции — я назвал их «квантами сигналов», затем упаковать каждый такой «квант» в обёртку из вихревого поля и, развернув перед ними пространство, послать серию туда. Гравитационные поля высокой напряжённости выталкиваются из надпространства, но от напряжённости зависит условное время их пребывания в гипере, как бы их «плавучесть», и, значит, точка, где сигналы снова вынырнут в обычном пространстве. Установка состоит из трёх блоков: собственно, передатчика, гравигенератора и генератора Уруцкоева, известно всем как генератор развёртки пространства. Подбирая напряжённости полей, можно регулировать дистанцию посылки сигнала — хочешь к Сириусу, хочешь к Алголю, куда угодно, это уже вопрос технологии!

— Действительно, всё просто, — хмыкнул Абаджи.

— Ну, — сказал Ванг, отмечая, что гравигенератор вышел в нужный режим, — это только принцип простой, как всё гениальное. А технологические задачи были, как всегда, самыми сложными.

— Но ты их решил?

— Да, — вздохнул Ванг, — я их, кажется, решил. Ладно, пошли, выпьём за те деньги, что тебе и мне заплатит «Хайдар».

Он двинулся, было, к двери, но Абаджи остановил его:

— А ты почему не выключаешь свою установку? Может, решил подать кому-то сигналы с её помощью?

Ванг рассмеялся:

— Ой, просто забыл. Кроме того, если ты внимательно слушал и смотрел, что я делаю, то мог понять, что я не включал ни передатчик, ни генератор развёртки. Впрочем, ты прав, надо всё выключить.

Стараясь двигаться как можно более непринуждённо, и не давая опомниться Абаджи, он вернулся к установке и, улыбаясь, посмотрел на офицера. Толстая колонна корабельного «хребта» находилась от него слева, а чуть правее двери в тамбур стоял, поигрывая разрядником, Абаджи.

«Удачно стоит», — подумал Ванг.

Он посмотрел на индикатор генератора, установил напряжённость в пятнадцать единиц и, чуть повернув установку на штативе, послал короткую серию пустых гравиимпульсов.

В обычном пространстве эти импульсы могли улететь совсем недалеко с точки зрения передачи информации — чтобы установка Ванга работала, сигналы, обёрнутые гравитационными вихрями, должны были сразу нырять в надпространство. Но сейчас генератор развёртки включён не был.

Сгустки гравитационной энергии высокой плотности ударили в скафандр Абаджи и швырнули его на пол, продырявив защитный слой вакуумного костюма. Брызнула, мгновенно испаряясь в пустоте, кровь. Тело резко дёрнулось — всего один раз.

— Вот я и снова в одиночестве, — пробормотал Ванг. — Но твоя компания, приятель, меня не устраивала, как и компания твоих работодателей.

Он подтащил тело к краю площадки и скинул вниз, за пределы действия искусственной гравитации. Затем дезактивировал маяк Абаджи и вернулся внутрь модуля, который должен был стать его домом, если не могилой, на достаточно долгое время. Ванг развернул корабль и направил его на всякий случай под углом к прежнему курсу, прочь от точки, где они вынырнули в пространство двое суток тому назад.

Если его будут искать корабли «Хайдара», они будут искать долго — в сфере пространства такого радиуса корабль без опознавательных огней и не подающий никаких сигналов, найти почти невозможно. К моменту, когда здесь окажутся настоящие спасатели, он включит и огни, и радиомаяки. А пока он будет подавать только особые сигналы, которые могут принять, только в одном месте.

Абаджи можно было верить в одном: Миньё не предавала Элиаса, она просто сболтнула лишнее своему хахалю. Это её, разумеется, не извиняет, но даёт Вангу шанс. Суть шанса в том, что, получив сигналы, кузина, разумеется, сообщит руководству «P-S», что Ванг жив, и как его найти. И даже если его не найдут через месяц, через два, то найдут позже. Он постарается продержаться, запасов хватает.

Пока же он поработает в одиночестве, чтобы прославиться по-настоящему. Одиночество чрезвычайно способствует творческому настрою тщеславных людей.

А Элиас Ванг был тщеславен.