Роберт Уилсон - Спин

Она опасалась, что Джейсон умрет. На остальной мир опасения ее не распространялись, ибо Джейсон заверил ее, что ничего страшного не случится и скоро все вернется в норму.

Кэрол верила сыну и не боялась распухшего солнца. Но ночи тяжелы, тяжелы… Она покачала головой. Ночь всякий раз заставала Джейсона врасплох, давила его кошмарами.

Сначала я направился к Диане.

Кэрол разместила дочь в одной из верхних спален. В детстве Диана жила в этой комнате, но затем, после того как она «задурила», помещение превратилось в типовую гостевую. Состояние Дианы стабилизировалось, дыхание несколько нормализовалось, но это нельзя было считать обнадеживающим признаком. Для СПАССА характерно такое «приливно-отливное» течение, за облегчением наступала острая фаза, истирающая ресурсы ослабленного организма.

Я поцеловал ее сухой горячий лоб и велел отдыхать. Не знаю, услышала ли она меня.

Затем я направился к Джейсону.

Кэрол рассказала, что Джейсон вернулся домой после какого-то конфликта в «Перигелион фаундейшн». Она не смогла точно вспомнить, что он ей рассказывал, но без И-Ди там не обошлось. «И-Ди снова безобразничал», — сказала Кэрол. И каким-то образом упоминался «этот черный морщинистый крошка, которого убили, марсианин», — тоже слова Кэрол.

Марсианин. Baн, снабдивший Джейсона средством перехода в Четвертое состояние. Средством, которое должно было его защитить от того, что его сейчас убивало.

Комната Джексона. Я постучался, вошел. Та же самая комната, которую он занимал тридцать лет назад, в детстве, до того как исчезли звезды. Если всмотреться, можно различить на стене пятно, оставленное листом со схемой Солнечной системы. Тот же ковровый пол, с которого, однако, отмыли и отчистили пятна от пролитой нами колы; никаких бумажек и крошек, оставляемых нами на полу в дождливые дни, подобные этому. Джейсон не спал.

— Вроде Тайлер. — Он улыбнулся.

Джейсон лежал на кровати, но одетый. В это утро он захотел одеться. Кэрол принесла ему чистые штаны камуфляжного цвета и голубую рубаху. Собственно, он полусидел, подсунув под спину несколько подушек.

— Темновато тут у тебя, Джейс, — заметил я.

— Отдерни шторы, если хочешь.

Я так и сделал, но намного светлее в комнате не стало. В основном, изменилась окраска помещения, приобрела янтарный оттенок.

— Не возражаешь, если я тебя осмотрю?

— Конечно, валяй.

Он не повернулся ко мне. Если судить по повороту его головы, он глядел на пятно на обоях, оставленное плакатом-схемой Солнечной системы.

— Кэрол сказала мне, что у тебя со зрением не все в порядке.

Джейсон усмехнулся:

— Кэрол пытается видеть все в розовом свете. Я фактически ослеп. Со вчерашнего утра вообще ничего не вижу.

Я присел рядом с ним на край кровати. Он повернул ко мне голову. Движением плавным, но мучительно медленным. Я вынул из кармана ручку с лампочкой и посветил в его правый глаз.

Зрачок не сократился.

Зато вытворил нечто куда более кошмарное.

Засверкал. Казалось, что в зрачок Джейсона кто-то вмонтировал множество крохотных ограненных алмазов.

Джейсон, должно быть, почувствовал, как я вздрогнул.

— Что, худо?

Я не сразу смог ответить. Он несколько помрачнел и продолжил:

— Мне, Тайлер, в зеркало, сам понимаешь, не поглядеться. Так что, прошу тебя, поведай, что там тебя так испугало.

— Э-э… Джейсон, я даже не знаю, что это. Не могу определить.

— Просто опиши, что увидел.

Я попытался сосредоточиться и занять точку зрения беспристрастного исследователя:

— Как будто в твой глаз вросли какие-то кристаллики. Склера выглядит нормально, радужка тоже без заметных изменений. Но зрачок полностью забит… Ну, как будто мельчайшие кусочки слюды, что ли. Услышал бы — не поверил. Я не знаю, что с этим делать.

Я встал, подтащил к кровати стул, уселся снова. Какое-то время мы молчали. Я вслушивался в тиканье прикроватных часов, еще одной антикварной редкости часового хозяйства Кэрол.

Джейсон вздохнул и попытался изобразить на физиономии бодрую улыбку:

— Спасибо, Тайлер. Естественно, что ты не знаешь, что с этим делать. Ты с этим ничего не сможешь сделать. Но твоя помощь мне в ближайшие дни все равно понадобится. Кэрол пытается, но она уже не та.

— Я тоже не тот.

Дождь после непродолжительного затишья полил снова.

— Помощь мне нужна не чисто медицинского свойства.

— Ты имеешь какое-то представление о том, что с тобой произошло?

— Лишь отчасти.

— Тогда, пожалуйста, объясни, потому что меня это пугает.

Джейсон слегка склонил голову, как будто прислушиваясь к каким-то неведомым мне звукам. Я уже стал опасаться, что он обо мне забыл, когда он вдруг снова заговорил:

— Вкратце суть в том, что моя нервная система попала под контроль чего-то мне неподвластного. Состояние глаз — лишь одно из внешних проявлений моего общего состояния.

— Болезнь?

— Нет, но внешние проявления болезни.

— Заразное состояние?

— Нет. Напротив, полагаю, что уникальное. Этой, с позволения сказать, болезнью могу заболеть лишь я один. Во всяком случае, на этой планете.

— Значит, это связано с Четвертым возрастом?

— В какой-то мере. Но я…

— Нет, Джейс, сначала ответь. Является ли твое теперешнее состояние прямым следствием применения того средства, которое я тебе вводил?

— Не прямым следствием, нет. Ты заблуждаешься, если так думаешь.

— Мне сейчас наплевать, кто в чем заблуждается. Кэрол сказала тебе, что Диана больна?

— Сказала, что у нее что-то вроде гриппа.

— У нее не грипп, Джейсон. У нее СПАССА в запущенной форме. Я провез ее две тысячи миль сквозь то, что все считают концом света, потому что она умирает и потому что есть лишь одно средство ее спасти, а теперь у меня появились сомнения и на этот счет.

Он сделал движение головой, как будто пытался отогнать что-то мешающее, и, когда я уже собирался привлечь его внимание, снова открыл рот:

— Марсианская жизнь сложнее, чем мы ее видим. Есть в их жизни определенные аспекты, которых Ван в разговорах с тобой не касался. И-Ди кое о чем догадывался. Марс далеко ушел от нас в области биотехнологии. Когда-то четвертый возраст на Марсе представлял собою именно то, что мы о нем думали: долголетие и социальная институция. Но затем произошли кое-какие изменения. Для поколения Вана Четвертый, скорее, платформа, исходное состояние для дальнейших модификаций. Это уже не просто четвертый, а четыре-один, четыре-два и так далее, в разных направлениях.

— То, что я тебе вводил…

— Ты вводил мне базовый четвертый, без всяких подпунктов.

— Но?

— Но… Я пошел дальше.

— Значит, Ван захватил на землю и другие модификации?

— Да. Цель…