Станислав Коронько - Игрушка богов

Представив, как тяжело приходилось бы местным дамам, имей эти умозаключения право на существование, Тимур прыснул от смеха.

Курц подозрительно посмотрел на него. Состроил кислую гримасу, пожал плечами. Хотел было что-то спросить, но не успел. Сквозь стволы деревьев мелькнул залитый лучами заходящего солнца зелёный луг. Дорога чуть расширилась, стала прямее.

Не сговариваясь, Тимур с Курцем прибавили шаг. До выхода из ненавистного леса оставалось совсем чуть-чуть.

— Надеюсь, до этого посёлка не придётся переться еще километров десять, — пробормотал Курц. — Что-то я за сегодня утомился.

— Надеюсь, мой спутник уже ждёт меня там, — откликнулся Тимур.

— Он на лошади?

— Ага.

Курц ткнул указательным пальцем под ноги. Редкая, притоптанная к земле трава не могла скрыть от взгляда свежие отпечатки лошадиных копыт. Сделаны они были всего лишь одной лошадью.

— О! Отлично! — воскликнул Тимур. — Надо отыскать его и растрясти на горячий ужин. Может, и ночлег он нам организует.

— Хороший у тебя друг.

Вспомнив повадки Себастиана, Тимур резко погрустнел.

— Только странный.

Встреча с Себастианом не предвещала ничего хорошего. Этот мужик, скорее всего, при виде своего ненаглядного повелителя опять кинется на колени и начнёт во весь голос орать про его исключительную по важности миссию. Вот Курц-то удивится, когда узнает с кем познакомился. С вероятностью один к трём, с самим наместником- не самой приятной в мире личностью.

Ничего не поделаешь, надо во всём признаться сейчас. Правда вскроется обязательно.

— Слушай, Курц. Я хочу кое-что рассказать тебе. О себе. Не знаю, как ты к этому отнесёшься, но…

— Смотри, — прервал его Курц, указывая вправо от себя.

Они подошли к выходу из леса. Дорога ныряла вниз, пропадая из поля зрения, затем поднималась вверх посреди широкого поля, судя по низкой траве использующегося под покос сена. Слева лес еще тянулся вперёд, карабкался рядом с полем по пологому склону, но, не дойдя и до середины, оставлял свои попытки побороть цивилизацию. Двигаться дальше ему не позволили люди, вырубившие и выкорчевывавшие замахнувшиеся на их территорию деревья. А справа начинался склон еще одного холма, который венчало примечательное сооружение, мелькавшее сквозь совсем уже редкие стволы.

Тимур шел, видел, что это такое, знал, как это называется, но не мог поверить себе. Это нереально, это видение, это обман зрения. Это не то, что есть на самом деле. Сейчас он выйдет и сооружение окажется слишком длинными футбольными воротами, какой-нибудь заготовкой под стену будущего дома, чем-нибудь еще. А то, что висит на перекладине, — просто мешки.

Они вышли из леса. Видение не рассеялось. Закатывающееся за деревья справа солнце прекрасно освещало холм слева. Его вершина была совсем близко, метрах в двадцати. На ней стояла виселица с длинной поперечной балкой. Очень длинной, ведь на ней должно было поместиться девять верёвок для девяти человек.

Даже с такого расстояния Тимур видел, насколько синими были их лица, как неестественно были вывернуты их шеи. Видел высунутые языки двух или трех человек. Заметил кружащихся над ними мух. Видел, что руки висельников были связаны за спиной, а на шеях висели таблички. Букв было не разобрать, но почти наверняка на них перечислялись их преступления, первым из которых шел разбой. Ксандер не ошибся- Марселло, Захара и их товарищей действительно казнили.

Покойников Тимур видел еще на Земле. И немало. Когда много времени проводишь на улице, а живешь рядом с проспектом, раз за год обязательно наткнешься на труп, который еще не успели убрать. Иногда «везло» дважды, а то и трижды. Поэтому мертвецы не вызывали у него отвращения, не особо его задевали. Просто кто-то умер. Это нормально, это случается каждую секунду.

Но девять сразу… Девять человек, которых видел совсем недавно, с которыми общался, — это слишком. Пусть они и не оставили приятных воспоминаний, пусть они заслужили это, пусть даже при новости об их смерти можно было позлорадствовать, но при виде их смерти совершенно неожиданно захотелось другого.

Тимур отвернулся, согнулся пополам, как от удара поддых, и его стошнило съеденными за день кусками мяса. Перевариться как следует они еще не успели- это не овощи.

Когда рвотные позывы прекратились, Курц ободряюще похлопал его по плечу и протянул кожаную флягу. Тимур принял её, трясущимися пальцами отколупал деревянную пробку. Вылил себе немного воды на ладонь, промыл губы. Затем прополоскал рот, сделал несколько глотков, закрыл флягу и вернул её Курцу. Тот спрятал её в рюкзак, обвязал вокруг горловины шнурок, затянул его на узел. Закинул рюкзак на плечо и кивком головы предложил отойти от неприятного места подальше.

Тимур несколько раз хлюпнул носом, двинулся вперед. Сиплым голосом произнёс:

— Спасибо.

— Не за что. Первый раз что ли покойников видишь?

— Нет, не первый. Но этих слишком много. И я даже знал их.

Курц обернулся, с интересом посмотрел на мертвецов.

— Откуда, интересно? Они не похожи на добропорядочных крестьян или городских.

— Это разбойники.

— А! Попались-таки. Поделом им.

— Да, вероятно… — Тимур пожевал губы, сказал: — Так вот, я там хотел кое-что тебе…

Вскрикнув от радости, Курц указал на видневшийся над вершиной холма столбик дыма.

— Потом. Давай сначала устроимся, а там уже поговорим.

— Но я…

— Успокойся, Тимур. Мне всё равно, кто ты там такой. Потом расскажешь, если захочешь.

— Потом ты уже сам всё узнаешь, — с уверенностью заявил Тимур.

— Тогда к чему лишние слова?

На это можно было только пожать плечами. Что Тимур и сделал.

Посёлок нашелся у подножия холма. Аккуратные бревенчатые домики с соломенными крышами компактно сгрудились вокруг круглой площади, в которую вливалась дорога. Их было немного- не больше сотни. К тому же на поверку многие дома оказались банями, сараями, где хранились припасы и сено, или хлевами, в которые жители загоняли на ночь свой скот. Все строения стояли как попало- параллельно друг другу, под прямыми углами, наискосок, иногда почти впритык, соприкасаясь углами. Но несмотря на такой беспорядок в застройке, выглядели они добротно. Жилые избы были просторны, каждая имела дымоход, два-три широких застекленных окна. У глухих стен под самый козырек крыш были сложены завалинки с дровами, поддерживаемые конструкциями из досок и упёртых в землю жердей. Кое-где на подворье важно расхаживали куры, где-то лаяла собака. Между домами с гиканьем бежала стайка ребят, махая прутьями и самодельными деревянными мечами. На дороге, рассекающей посёлок пополам, в круге стояли четверо мужиков и, оживлённо жестикулируя, что-то между собой обсуждали.