Станислав Коронько - Игрушка богов

Себастиан собрал бороду в пучок, несколько раз дёрнул за неё. Спросил:

— А почему тогда люди могут?

— Потому что для себя Дорогу Забытые осваивали, а не для драконов. И люди некоторые, по желанию особому, Дорогу для себя открыть могут.

Как бы невзначай Тимур спросил:

— И по какому такому желанию?

— У Эзекиля спроси. Если хорошо попросишь, может, признается.

— Ладно, — с кислой миной на лице произнёс Тимур, — давай дальше.

Теребя мочку уха, Курц задумчиво пробормотал:

— На чём ты там меня прервал?

— Драконы прибыли на Наутику.

— Ага. Так вот… и родились драконы из гнезда своего, и разлетелись по миру они. Работы много предстояло им, ибо деревья и трава в железо превратились, вода песком стала, а почва- камнем. Но ничто более из прошлого Наутике ожить не мешало, и стали драконы трудиться. Извлекли они воду из того, что сталью, песком и камнями стало, создали моря они. Поселили в них растения морские, и появилась почва плодородная. Обронили тогда драконы семя жизни в моря, и родилися из него, как и замысливали Забытые, точные копии их- люди.

— Ничего ж себе, — впечатлился Тимур. — Это сколько же лет эти драконы живут?

Кинув на него яростный взгляд, Курц ответил:

— Почти вечно.

— Надо думать…

На лице Курца снова возникло отрешенное выражение, глаза затуманились. Своим распевным тоном он продолжил:

— И стали драконы людей воспитывать и наблюдать за ними. Дали им огонь и грамоту, подарили железа секрет и колесо показали, научили землю возделывать и тело своё от недугов лечить. От войн кровопролитных их хранили, и царили среди людей мир и согласие. И должны были дети величия предков своих достичь и ошибки их исправить. Но взбунтовался хранитель Эзекиль и Завет создателей своих нарушил. Проник он в драконов гнездо с человека чужого помощью, и правит он железной рукой миром Наутики оттуда. Почти истребил он драконов древних, и память о временах прошлых, о Завете Забытых и об ошибках их погибнет с хранителем последним. И ждёт Наутику повторение трагедии тогда. Но никто не может дракона презренного с пути гибельного отвратить, ибо боится он из логова своего показываться, а в логове своём неуязвим он. Распоряжается оттуда он армией из слуг своих верных, и никому, кроме трёх чужаков, Наутике не принадлежащих, войти в гнездо дракона не под силу.

Курц прервался, довольный собой и своей историей. Его глаза спрашивали- ну как, хороший из меня рассказчик получился, отработал ли я свою порцию похлёбки?

Засунув лезвие кинжала в котелок, Себастиан перемешал исходящее ароматным паром варево. Поднёс клинок ко рту, слизал с него густую, жирную жижу. С безучастным видом отвернулся к речке, произнёс:

— Знакомая легенда. Легко её в сёлах глухих услышать можно. Конечно, кое-каких деталей ты добавил, всё приукрасил, переиначил, половину выкинул, но вообще-то сказание о драконах это. Один в один. Еретики любят этой сказочкой на сторону свою дурачков новых завлекать.

— Да, Курц, — поддакнул Тимур. — Это всё довольно занимательно, только мне от всяких легенд пользы никакой. Лучше объясни, что это за испытание такое и почему это я вдруг оказался бессмертным. И попроще как-нибудь, без этих твоих наворотов…

В углу рта Курца появился кончик языка. Втянув его обратно, он сказал:

— Почему Игроки бессмертны, не знает никто. Есть, правда…

— Чужой, — произнёс хриплый голос.

— Где чужой? — спросил Курц у пялящегося на речку священника и положил ладонь на клинок Тимура.

— Кто чужой? — спросил Тимур. — Что ты имеешь ввиду?

Себастиан обернулся, удивлённо моргнул.

— А чего это вы меня спрашиваете? Я вообще молчал.

Тимур с Курцем одновременно повернулись к Диане. Голос принадлежал ей. Слышать его было настолько непривычно, что никто и не подумал, что она решилась что-то сказать.

Кашлянув, Диана повторила:

— Тимур- чужой. Не принадлежит миру. Не весь здесь.

Заинтересовались все. А особенно Тимур.

— Это как это я не весь здесь?

Диана пожала плечами. Сказала:

— Не весь. Только часть. Потому и бессмертный.

— Чего-то я не понимаю…

Маленький пальчик с обгрызенным ногтем ткнул Тимура в плечо.

— Другой. Не весь собрался. Если что-то повредится, соберётся заново.

— Чего-то я не понял… — снова бессильно повторил Тимур.

А Диана удивляла всё больше.

— Ты- отражение. Не весь настоящий. Часть осталась в другом месте. Она- образец. По нему ты собираешься.

С каким-то даже страхом Тимур отодвинулся от девочки. Попытался понять её слова. Выходило, что во время путешествия с Земли на Наутику его разделили надвое. И теперь один служит донором другому. Бред… Но это если воспринимать всё буквально…

— Диана, а попроще объяснить ты можешь? — спросил Тимур.

Как и ожидалось, девочка просто пожала плечами.

— И как ты всё это поняла? — поинтересовался Курц.

— Не знаю. Просто вижу.

— Что видишь?

— Вещество. Потоки. Течения. Свет.

В голос Курца вплелось напряжение.

— И ты не сможешь сказать, что это за вещество, потоки и свет?

Диана задумалась. Так, словно пыталась подобрать слова определения для элементарных вещей. Вещей, которые были для неё естественны, но непонятны.

— Ну… Э… Вещество- это… Из него всё состоит. Потоки, э… Потоки… потоки… это когда вещество течёт. Свет, ну… исходит из всего…

Окончательно запутавшись в сложных словах, Диана замолкла. Уставилась в землю перед собой и густо покраснела.

— Кто-нибудь что-нибудь понял? — с удивлением спросил Курц.

Себастиан пожал плечами.

— Ну… если предположить, что вещество- это материя, а потоки и свет что-то вроде энергии, — неуверенно пробормотал Тимур. Затем отрицательно мотнул головой и уверенно заявил: — Хотя нет, ерунда. Этак я так до чего угодно додумаюсь.

— Ладно, — ухмыльнувшись, решил Курц, — Диану будем пытать позже. Сначала закончим с этим испытанием. Итак, раз в пятьдесят лет Эзекиль перетаскивает с Земли трёх человек. Лишь эти три человека могут войти в гнездо, или, как его звал Ксандер, инку… инкубатор. Что да как там происходит- неведомо никому. Но после того, как заходят они, проходит час, и все выходят обратно. Двое сразу же умирают. Просто падают и умирают. Отчего и почему- неизвестно. Последний становится наместником. Следующие пятьдесят лет он не стареет и всё так же бессмертен. Через пятьдесят лет, в назначенный день и час, возвращается он в гнездо, где ждёт следующих Игроков. Больше бывшего наместника не видит никто. Из башни он так и не выходит.

Сглотнув, Тимур с надеждой в голосе спросил:

— А может, в благодарность за службу Эзекиль его оттуда обратно на Землю отправляет?

— Если бы Эзекиль мог открыть Дорогу внутри инкубатора, он бы тебя прямо туда перенёс. А так, подозревают хранители, он до конца и сам не понимает, чем он пользуется и как этим пользоваться. Овладел он механизмами древних, но освоить их ему не под силу. Не для драконов их Забытые создавали, а для сыновей своих будущих. И Эзекиль без помощи человека в этом инкубаторе- никто.