Ильдар Абдульманов - Царь Мира

Пастух. Это базарный мир. Здесь нельзя любить.

Царевна. Нет! Ни на какой остров я не поеду! Там пусто! Там никого нет! Там нет балов, а я ни разу не была на балу. И вообще, мне не нужны трудности. И здесь мой дом!

Пастух. Это твое последнее слово?

Царевна. Да, последнее!

Царь. Ты подумай, Алина.

Царевна. Я уже подумала!

Пастух. Ну ладно, тогда желаю здравствовать.

Царь. Ты что же, вот так просто возьмешь и уйдешь?!

Пастух. Ну да, а чего там. Я люблю, чтобы было по-моему.

Царь. Подожди, пастух! Дам я тебе все, что просил. Только царевна уж сама решает, не обижайся.

Пастух. Так и нужно, ваше величество. Каждый должен сам решать, свободно.

Царь. Завтра же приходи, будет готов мой указ. Возможно, ты и прав. А там с острова можно будет и мосты наладить, а?

Пастух. Поживем — увидим.

Уходит, в дверях сталкивается с принцем Говардом.

Принц Говард. Прошу прощения, ваше величество, и вы, ваше высочество. Я невольно подслушал разговор. Царевна, мне кажется, у меня появляется шанс?…

Царевна( растерянно ). Кажется, появляется.

Принц Говард. Я пока не уезжаю?

Царевна. Как хотите принц…

Принц Говард. Завтра… хотелось бы… если вы меня примете, ваше высочество…

Царевна. Поживем — увидим, принц. Утро вечера мудренее.

Царь. Ну вы поговорите, а я пойду. ( Уходит .)

Принц Говард. Вы верите в то, что говорил про меня этот колдун?

Царевна. Не знаю.

Принц Говард. А если я действительно начну превращаться то в карлика, то в принца? Это имеет значение? Ведь я буду любить вас, что бы ни произошло.

Царевна. Что вы, принц! Уж сразу и про любовь… Давно ли вы смеялись надо мной? Я тогда была… ну как уродливый карлик. Теперь я другая — и вдруг вы меня страстно полюбили. А если я завтра стану прежней? Правда же любопытно? Даже могут быть самые разные сочетания вас и меня — два урода, урод и царевна, принц и уродина. И вы обещаете мне сохранить свою любовь во всех сочетаниях?

Принц Говард. Нет, царевна. Я не смогу заставить себя любить уродину.

Царевна. Слава Богу, вы умеете быть искренним. Я тоже не смогла бы любить урода. Хотя… когда я была прежней, мне казалось, что я способна полюбить самого мерзкого и отвратительного человека… Но теперь мне так не кажется. Я любила пастуха… Или мне кажется, что я любила? Мне почему-то верилось, что он подслеповатый, глухой, хромой… Но ведь это все не так. Он вполне нормальный человек. Просто мне, наверно, хотелось, чтобы он был чем-то похож на меня. Но теперь я не знаю, люблю ли я его.

Принц Говард. Потому что он простой пастух?

Царевна. Может быть. Не будем терзать друг друга, принц. Пусть будет, как будет. Как жизнь подскажет.

Принц Говард. Мудро. И неопределенно. Мудрость всегда неопределенна, поэтому она и считается мудростью. Вот почему так легко спутать с глубокой мудростью неопределенность и нерешительность, боязнь действовать. Так и удается ни на что не способным прикинуться мудрецами.

Царевна. Что делать, принц. Каждый живет, как Умеет.

Принц Говард. Я остаюсь, царевна. Я буду ждать.

Царевна. Я ничего не обещаю, принц. Я не знаю, с какими мыслями я проснусь завтра утром. И какой я проснусь… Вдруг это все сказка, все временно?…

Принц Говард. Мы оба будем ждать — и я, и пастух. Перед любовью все равны.

Царевна. И перед временем тоже. Спокойной ночи вам, принц.

Принц Говард. Спокойной ночи, царевна.

Костер догорал, и красноватые угли вспыхивали последними язычками пламени. Странная сказка, подумал Сергей, по стилю странная, неровная какая-то, будто автор мечется между разными состояниями души. Сам-то Илья склонен к мягкой иронии, здесь более жестко все, даже какие-то трагические ноты… А насчет острова этот его пастух прав. Эх, если бы это зеркало могло исполнять желания… И впрямь — уехать с Алиной на остров, где никого, кроме них… Фантазия. Но Бог с ним, не в этом дело. Сергей задумчиво смотрел на огонь и испытывал странное ощущение — словно какая-то новая, неведомая ему информация неизвестным образом внедрялась в его сознание и тут же анализировалась. Это пришедшее словно извне не было творческим озарением или плодом фантазии, это было именно рациональное знание, и что-то подсказывало Сергею: в жизни все будет иначе, чем в сказке.

«Олимпийские игры ведьм» — вдруг вспомнились ему слова Эдика. Да, в жизни эти игры закончатся иначе, четко осознал он. Цена за участие в них должна быть высокой, и скорее всего, это будет жизнь. Все, кто соприкоснулся с зеркалом, понял он, будут уничтожены. Он вспомнил гонявшегося за ним светящегося призрака с мертвенно-белым лицом и вздрогнул. Ему захотелось убежать, забиться в какую-нибудь нору, уснуть и пережить этот кошмар. Но если все дело именно в этом проклятом зеркале, то призрак сейчас должен охотиться за ним, за Сергеем. А может выть, следовало уничтожить это, зеркало или утопить его в озере. Как бы то ни было, главное для него сейчас — узнать, жива ли Алина, живы ли его друзья. Наверно, нужно было найти их, предупредить, увезти из города, и сделать это надо сию секунду, сейчас… Но он не двигался.

Знание продолжало поступать, и он начинал понимать, что может спасти друзей, отвлекая внимание враждебных сил на себя. Пока он здесь и зеркало рядом с ним, призрак или призраки будут охотиться именно на него.

И как только он понял это, за его спиной раздалось тихое потрескивание. Он резко обернулся. В трех шагах от него между темных деревьев стоял высокий человек в длинном сером плаще и шляпе. Он молча обошел Сергея и сел на бревно напротив его Сергей взглянул ему в лицо: оно было странно-землистого цвета и казалось столь же серым, как и одежда. Но страха Сергей не испытывал — все же это был человек, а не жуткий призрак. Незнакомец заговорил первым:

— Вы Сергей Калинин?

— Да.

— Хорошо, что я нашел вас.

Взгляд его упал на рукопись, лежавшую рядом с Сергеем. Крупный шрифт, которым было напечатано название пьесы Булавина, позволил незнакомцу прочесть его.

— Вы знаете содержание пьесы? — спросил он.

— Да.

— Наверно, вы догадываетесь, зачем я пришел.

— Да. Должно быть, вам нужно зеркало.

— Именно так. Где оно?

— Оно спрятано.

— Где-нибудь неподалеку?

— Это не важно.

— Напротив, это очень важно, — возразил Серый, — вы даже не можете себе представить, как это важно. Так оно где-то рядом?

— Допустим. Но я его отдам на некоторых условиях.