Ильдар Абдульманов - Царь Мира

— Да, конечно, пусть это будет актом доброй воли, — сказал Эдик, улыбаясь. — Только убедите его обойтись без авантюр, иначе его не пощадят.

— Простите, а вы были непосредственно там или эти молнии действовали без вас, так сказать, и в отдалении? — спросил Клевцов, и этот вопрос — стратегически важный и заданный с таким простодушием и прямотой — заставил Сергунина прикусить губу. От ответа многое зависело.

— Мне представляется, что они будут наказывать на любом расстоянии и в любом масштабе всех, кто пойдет против моей воли, — спокойно сказал Власов. — И если для этого понадобится уничтожать целые города, то будут уничтожаться города. Ну а если кто-то посягнет на жизнь или здоровье Алины и меня, то я им не завидую. Это то, что я знаю, а как это будет происходить конкретно, трудно сказать. Я хочу, чтобы вы поняли: все происходящее не есть мой или ее каприз и поворот некоторых обстоятельств в свою пользу. Все это имеет далеко идущие цели, чрезвычайно важные для Вселенной. Это не громкие слова, это действительно так. Но подробнее об этом я сообщу позже, когда мой и Алинин статус утвердится.

Теперь на него с изумлением уставились шесть пар глаз. Это было свежее заявление, и друзья Эдика ни о чем подобном и не слыхивали. Клюкин поймал на себе взгляд коллеги из МВД и ощутил тоскливое чувство — будто он стал жертвой глупого и преступного обмана или розыгрыша. Но назад пути не было, теперь придется идти до конца с этим беспечным безумцем.

— То есть стать Царем Мира, как вы говорили, — это не цель, а средство достижения других целей? — уточнил Асканов, хотя на самом деле он просто не знал, как на все это реагировать, и ощущал примерно то же, что и Клюкин.

— Да, именно так, — подтвердил Власов.

— Все это может иметь непредсказуемые последствия, — сказал Сергунин.

Как ни странно, он менее других был склонен сомневаться в наличии здравого смысла у Эдика. Он видел своими глазами трупы на свалке, видел, как действуют эфэлы, и потому мыслил более конкретно: пусть они имеют дело с неким рехнувшимся изобретателем — но от этого ситуация не становится менее опасной. Поэтому нужно действовать как при переговорах с террористами: тянуть время, торговаться, принимать часть условий и при этом выяснять наиболее эффективные и безопасные пути нейтрализации опасности.

— Я вот о чем, — продолжал подполковник. — Предположим, наше правительство и некоторые другие примут ваши условия, а кое-кто откажется. Ну, допустим, вы договорились о том, что ваши желания исполняются в России, но при этом поехали, скажем, в США, а там встретили непонимание и попытку арестовать вас и прочее. Но при этом вы и ваша… э-ээ… супруга остаетесь гражданами России…

— Нет, мы не будем гражданами какой бы то ни было страны, — перебил его Эдик и тем самым выручил: подполковник и сам толком не знал, что он хочет сказать, — он пытался лишь выведать что-нибудь о разрушительных возможностях молний Эдика. Излишне говорить, что в россказни о космических силах Сергунин не поверил, для него речь шла просто о новом, неизвестном науке оружии. — Я еще раз повторяю — вся эта чушь с государственными границами, соглашениями и прочим нас не касается. Мы выше правительств, законов, границ и так далее. Мы будем делать то, что нам захочется. Речь не идет о кровожадных желаниях и массовом терроре, захвате власти и диктовке каких-то социальных требований. Ни власти, ни террора, ни защиты чьих-то интересов не будет. Желания — да, капризы — да, но достаточно безобидные. Просто мы хотим жить в свое удовольствие, как, скажем, живут миллиардеры. Я мог бы просто потребовать несколько миллиардов долларов, но я не хочу опосредовать свои отношения с миром при помощи денег. Цари не платят.

Клевцов нечаянно хмыкнул и тут же закашлялся — он вспомнил рекламы, в которой слоны вваливаются в магазин, что-то берут, и продавцы говорят: «Они никогда не платят». Он вообразил на месте одного из слонов Эдика с его молниями и треугольниками, сидящими у него на плечах, как охотничьи соколы, и чуть было не рассмеялся — настолько нелепой показалась ему эта картина.

— Давайте попытаемся представить себе реакцию нашего президента, — вдруг вступил в разговор Асканов. — Вы трезво мыслящий человек, Эдуард… э…

— Артемьевич.

— Эдуард Артемьевич. Итак, он узнает, что вы освободили из тюрьмы своих товарищей и выдвигаете некие требования, которые реально ставят вас выше существующей власти. Я полагаю, в этом случае практически неизбежны какие-то силовые акции. Может быть, мне не следовало все это говорить, но я понимаю серьезность ваших намерений. Если бы мы просто имели дело с полусумасшедшим, я бы сам предложил разработать программу вашей безопасной нейтрализации. Но я понимаю, к чему все это может привести.

Черт бы его побрал, ошеломленно подумал Сергунин, куда он клонит? Зачем эти разоблачения? Но Асканов продолжал:

— И в связи с этим у меня возникла мысль предложить вам, скажем так… м-мм… некую акцию.

— Что же именно? — настороженно спросил Эдик, тоже не понимая, к чему ведет этот чиновник. Но ответа получить он не успел. Зазвонил телефон, он снял трубку и услышал голос вахтера:

— Эдуард Артемьевич, извините, здесь Алина пришла, она просит вас выйти на минуту.

— Хорошо, я сейчас, — сказал Эдик, не успев осознать, что дело тут нечисто, и насторожиться. — Извините, я ненадолго отлучусь.

Только дойдя до конца коридора и повернув к лестнице, Эдик опомнился. Если это была Алина, почему она сама не зашла, почему не взяла трубку, а предпочла передать сообщение через вахтера? Задумавшись, он медленно спускался по ступеням. Эфэл сопровождал его, держась чуть позади. Может, еще один призвать? — мелькнула мысль у Эдика, но он решил не тратить попусту энергию. Очень скоро ему пришлось пожалеть об этом.

И в это же время включилась, так сказать, оперативная мысль у Сергунина. Незадолго до этого ему послышался на улице особый рокот, характерный для моторов боевой техники. Но он тут же стих, и подполковник подумал, что ему показалось. Однако это было не так.

Когда Алина открыла дверь, Шумов улыбнулся, стараясь, чтобы эта улыбка вышла обаятельной. Алина вопросительно посмотрела на него, и он предъявил свое удостоверение. Она молча отступила, пропуская Шумова в прихожую.

— Вы, наверно, уже знаете о том, что в городе работает государственная комиссия по расследованию чрезвычайных происшествий, — начал Шумов без экивоков. Алина кивнула. — Однако руководители силовых ведомств хотели бы лично побеседовать с Власовым. Я обратился к вам, чтобы избежать недоразумений. У меня есть приказ доставить его в Москву в Министерство обороны. Я боюсь, что он может неверно истолковать наши действия. Поэтому я хотел бы, чтобы вы присутствовали при этом и убедили его, что речь идет не об аресте. К сожалению, последние события и не совсем адекватные меры госкомиссии могли заставить его занервничать. Я прошу вас пойти со мной, вызвать его и попросить держаться спокойно. Мы не хотим конфликтов, а тем более кровопролития. И тот конвой, который нам выделен, это скорее охрана. У нас есть основания предполагать, что Власову угрожает опасность.