Владимир Ильин - Зимой змеи спят

Он явно издевался, и Ставров почувствовал, что невольно краснеет. «Взять бы тебя за шиворот, гурмана-любителя, да окунуть носом в твою тарелку», подумал он, но вслух сказал:

— Спасибо за совет, но я не голоден. И, в отличие от некоторых, пришел сюда не для того, чтобы пожрать и выпить пивка!..

Рувинский медленно отодвинул от себя тарелку, с видимым наслаждением сделал из «вантуза» глоток, не спеша, оторвал от рулона салфетку и вытер ею губы.

— Что ж, — сказал он, — приятно разговаривать с деловым собеседником… Слушаю вас, Георгий.

Эх, закурить бы сейчас, подумал Ставров. За время пребывания в этом мире он успел уже отвыкнуть от этой своей давней привычки, но теперь курить хотелось до того, что даже челюсти сводило.

— Вы знаете, кто я? — спросил он Рувинского, рассеянно чертившего концов вилки по столу.

Тот бросил на Георгия быстрый взгляд, не поднимая головы.

— Да вроде бы у вас на лбу ничего не написано, и визитка к лацкану не прицеплена… Хотя мнится мне, что я вас где-то уже видел, только вот где — никак не могу вспомнить!.. — Он возвел глаза к потолку.

— Не паясничайте, Валерий, — жестко сказал Ставров. — На вашем месте я бы вел себя иначе… если бы, конечно, любил Ружину…

— Вы ее знали? — совсем другим тоном спросил Рувинский.

— Не то чтобы да… и не то, чтобы нет… Знаете, что? Давайте, я расскажу вам всё с самого начала, а уж вы сами решайте, чту вам с этой информацией делать…

Вначале Ставров хотел рассказать именно то, что собирался, когда звонил днем Рувинскому, — о его встрече с Ружиной, о том, как она подставила себя под пули, которые должны были быть выпущены в него, и, разумеется, о ее предсмертной просьбе. Но последнее никак не могло быть объяснено в двух-трех словах, и тогда, неожиданно для себя самого, Георгий пустился рассказывать свою историю почти с самого начала. С того самого момента, когда много-много лет назад — календарных, а не реально прошедших для него самого — он подсадил к себе в машину человека, похожего на легендарного Штирлица, и до того самого момента, как по нелепой случайности он нечаянно убил того, кого должен был убить последним… Кое-что он обрисовывал только несколькими штрихами, особенно историю его вербовки Ассоциацией, на чем-то останавливался более подробно… Сам не зная почему, он вдруг решил выговориться перед этим, не очень-то приятным, субъектом и теперь рассказывал о своих похождениях и возникавших проблемах всё без утайки. Он поведал, как трудно было убивать одних, и как легко — других, он вспомнил, как ему пришлось ликвидировать Рольщикова почти на глазах у его беременной жены, а референта по фамилии Карвальин, которого отыскал в кардиологическом центре, он вынужден был застрелить не сразу, а после шестичасовой сложнейшей операции на сердце, когда стало окончательно ясно, что операция удалась, и Карвальин будет жить… Лишь об одном Георгий решил умолчать — и прежде всего, потому что в этом отношении ему самому было не всё ясно — о том таинственном незнакомце, который так старательно опекал его в ходе выполнения задания Ассоциации…

Рувинский слушал его, не перебивая, и в глазах у него стояло странное выражение, которое Ставров никак не мог классифицировать: презирает ли его собеседник или жалеет, сочувствует ли ему или проникается ненавистью на всю оставшуюся жизнь…

Эпизод, связанный с Ружиной, Георгий решил оставить «на десерт», но, к его удивлению, Валерий и ухом не повел, услышав о том, что его возлюбленная заказала Ставрову его убийство.

— Да, — только и сказал он, опустив голову, — возможно, я действительно это заслужил… Знаете, Георгий, ведь в ее смерти виноват был непосредственно я.

Если бы я не признался ей накануне в том, что не работаю больше на Ассоциацию, она бы не выгнала меня на ночь глядя из своей квартиры — я как раз тогда был у нее. А если бы я остался с нею, то ни за что не пустил бы ее к этому…

Букатину!.. Кстати, как вы думаете, кто прикончил полицейского, который устроил на вас засаду?

Ставров подумал несколько секунд.

— Не знаю, — растерянно сказал он. — Я думаю, что это был… Понимаете, меня с самого начала кто-то очень хорошо подстраховывал. То денег подкинет, то погоню в сторону уведет, то еще что-нибудь в том же духе… Некоторые из тех, кого я убирал по заданию Ассоциации, твердили мне про некоего Резидента, который, словно паук, затаился в темном углу, а сам решает, кого заложить руководству, а кого — поощрить, так сказать, поездкой на родину… Может, это был он?

— И как он выглядит? — с интересом спросил Рувинский.

— Да обыкновенно… Молодой, года на два-три младше меня. Лицо такое невыразительное, что его через минуту забываешь… И еще он очень аккуратный, всегда одет как с иголочки… Я, правда, видел его всего раза три-четыре… Да, вот еще что, — Ставров оживился. — Он умеет хорошо и быстро маскироваться под других людей, прямо как артист-импровизатор…

— Странно, — сказал тихо Рувинский. — Непосредственно встречаться с Резидентом мне не приходилось, но при общении по видеофону он выглядел совсем не так…

Знаете, это такой лощеный старец, абсолютно лысый, с костлявыми пальцами, скрипучим голосом и нездоровым румянцем на щеках… В общем, отвратный тип…

— Может быть, это грим? — задумчиво спросил Ставров. — Ну, тогда я не знаю… — Он поглядел на настенные часы. Ему казалось, что они сидят в этом нелепом баре уже целую вечность, но часы показывали без пяти минут девять. — А вы действительно порвали с Ассоциацией? Или остается какая-то связь?..

Рувинский вместо ответа потер обеими ладонями щеки, словно умываясь. Потом криво усмехнулся и изрек, явно цитируя:

— «Нету связи никакой, кроме связи половой!»… Послушайте, а вы действительно не хотите есть?

— А у меня нет денег, — признался Ставров.

Они взглянули друг на друга, и одновременно рассмеялись.

— Официант! — поднял руку Рувинский, но ряженый со шваброй уже был тут как тут.

— Принесите нам пива и что-нибудь из закуски. — И многозначительно пояснил: — Сегодня я готов платить по всем счетам!

Однако вместо того, чтобы принять заказ к исполнению, «уборщик» отвесил легкий поклон и сказал:

— Прошу прощения, господа, кто из вас Ставров? — Георгий молча ткнул себя пальцем в грудь. — Вас просят подойти к видеотерминалу, господин Ставров. Я провожу вас.

— Кто бы это мог быть? — спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь, Георгий.

«Ряженый» терпеливо ждал, опершись на свою фальшивую швабру. — Что ж, придется сходить, иначе потом любопытство до смерти замучает… Знаете, Валера, есть один хороший анекдот про любопытство, вернусь — расскажу!..

Он поднялся из-за столика и пошел вслед за малым в клеенчатом фартуке, который, выбравшись из-за колонн на оперативный простор и переждав очередной водопад из динамиков, меланхолично посетовал на весь зал: «Интересно, и кто это считает, что писсуар — это тоже мусоросборник, только с дырочками?.. Его бы заставить выгребать оттуда мусор голыми руками!». В зале с готовностью прыснули…