Виталий Забирко - Рай под колпаком

— В городе многое меняется, — философски изрекла Верунчик, — и в первую очередь инфраструктура. Продавцы, банковские служащие, дворники, официанты городу не нужны. Валера еще пару дней поработает, а потом все рестораны перейдут на самообслуживание, так же как большинство кафе и магазинов.

Я смотрел на Верунчика во все глаза. Инфраструктура… Скажи ей это слово раньше, обязательно привязала бы к нему «голубых». А сейчас, видите ли, философствует…

— И таким образом вы наплодите в городе безработных… Ах да, какие безработные, когда все бесплатно? Правильнее сказать, бездельников и дармоедов.

— Вы полагаете, что в высокоморальном обществе такие понятия существуют? — поморщился Афоня. — Безработных не будет. Через два-три дня, когда пройдет реорганизация школы, до сорока процентов населения будут заняты в сфере воспитания и обучения, еще около двадцати процентов — в сфере строительства, так как большинство зданий и сооружений, в том числе жилья и школ, не соответствует цивилизованным нормам. Понятие безработицы нелепо в нашем обществе. Каждый найдет себе работу по душе, и его труд будет приветствоваться, потому что наши моральные устои ориентированы прежде всего на превалирование существенного над личным.

Своим заявлением он меня настолько ошарашил, что пару мгновений я сидел с приоткрытым ртом и глупо таращился на него. Но затем, мотнув головой, расхохотался.

— Это вы, что ли, обладаете высокоморальными устоями?! Да таких, как вы, и вивисекцией не переделаешь!

— Модификация сознания взрослого населения проведена в первую очередь, — спокойно объяснила Верунчик. — К несчастью, в редких случаях модификация сознания отдельных индивидуумов невозможна.

Улыбка сползла с моего лица. Они смотрели на меня, и теперь жалость в их глазах была неприкрытой. Злость исчезла, и на ее месте в душе воцарилось неприятное чувство ничем не заполненной пустоты.

— Интересно, и какую же специальность «по душе» выбрала ты? — съязвил я, обращаясь к Верунчику, будто Афони рядом не существовало. Они переглянулись.

— Через три-четыре дня, когда нам предоставят помещение, — сказала она, — мы будем воспитателями группы из десяти детей восьмилетнего возраста.

Опять в голове у меня все перевернулось, лицо перекосилось. Нормальный, однако, детский воспитательный дом получится, руководить которым будут бывшие прожженная проститутка и ее сутенер…

Ни слова не говоря, я поднялся из-за стола и стремительно пошел прочь. И, только усевшись в «Жигули», смог обуздать расшалившиеся нервы. Наверное, я все-таки не прав — нынешние Верунчик и Афоня не имели ничего общего с теми, которых я знал. Кроме тел. Но в голове это никак не укладывалось — я-то остался прежним…

Немного успокоившись, я достал из кармана сотовый телефон и позвонил Бескровному. Он долго не подходил к телефону, и, когда я уже хотел отключиться, решив, что писателя нет дома, трубку сняли.

— Я вас слушаю, — донесся из трубки знакомый голос.

— Добрый день, Валентин Сергеевич!

Честное слово, не ожидал, что так обрадуюсь, услышав его. Единственный человек в городе, ставший для меня почти родным.

— Артем? Здравствуйте.

— Валентин Сергеевич, вы ничем не заняты?

— Вот уж два дня, как ничем не занимаюсь… — вздохнул он.

— Можно подъехать?

— Отчего же нельзя? Подъезжайте. Просьба одна хлеба по дороге возьмите, а то я как ранним утром от вас пришел, до сих пор спал. Старость…

— Что вы, право, на старость жалуетесь? — рассмеялся я. — Вы мне кое в чем сто очков вперед дадите.

— Например?

— Мне коньяка столько не осилить, сколько вы вчера приняли.

— Э-эх… — с ностальгической грустью протянул Валентин Сергеевич. — Только это умение и осталось. С удовольствием обменял бы на вашу молодость…

В гастрономе напротив дома писателя я взял не только хлеб. Вспомнив, что Валентин Сергеевич со вчерашнего утра дома не был, нагрузил разнообразными деликатесами два огромных пластиковых пакета и направился к нему.

— Ну что вы, зачем? — смутился с порога Валентин Сергеевич. — Продукты у меня есть, весь холодильник забит.

— Когда же вы успели? — удивился я.

— Ранним утром, когда от вас возвращался. Магазины-то теперь на ночь не закрываются. Хлеба только забыл взять… Да что мы на пороге стоим? Проходите.

Я вошел, поставил пакеты на столик в прихожей.

— Что-то кота не вижу… — сказал, оглядываясь — Я гриль взял, неужели Пацан нюх потерял?

— Его сейчас из пушки не разбудишь и ничем не приманишь, — рассмеялся Валентин Сергеевич. — Я тоже гриль взял, так он объелся и теперь на лоджии дрыхнет. Проходите в кабинет, а я чего-нибудь на скорую руку приготовлю.

Он подхватил пакеты и скрылся на кухне.

— Мне ничего не надо! — крикнул я вдогонку. — Недавно обедал, сыт.

— Да? — донеслось из кухни. — В общем, я тоже…

Я вошел в кабинет. Шторы на окне были раздвинуты, окно распахнуто, письменный стол с дисплеем компьютера сдвинут в угол, а у окна стояла тренога с сорокакратной подзорной трубой. Вначале я подумал, что писатель в подзорную трубу подглядывает за соседями, но когда подошел к окну и выглянул, то не увидел поблизости ни одного жилого дома. Напротив стояло трехэтажное здание школы, а далекие жилые дома заслонялись густыми ветками голых пирамидальных тополей. Отнюдь не ради плотских удовольствий приобрел оптику писатель.

— Не хотите есть — ваше дело, но по рюмочке, надеюсь, не откажетесь, — сказал Валентин Сергеевич, входя в комнату с подносом, на котором стояли начатая бутылка коньяка, две рюмки и блюдечко с нарезанным лимоном.

— К сожалению, откажусь, — развел я руками. — За рулем.

— Да что вы такое говорите! — лукаво усмехнулся он. — Позавчера тоже вроде бы за рулем были, и сколько мы тогда употребили? Д я предлагаю всего по рюмочке, глядите, какие ма-ахонькие.

— Позавчера никто не напускал за окном розового тумана, — вздохнул я. — А теперь мне в автосервисе вмонтировали в. машину анализатор паров алкоголя. Выпью вашу махонькую рюмочку, и машина никуда не поедет.

— Вы что — серьезно? — изумился Валентин Сергеевич.

— А как вы думаете?

Он оценивающе заглянул мне в глаза, сочувственно покивал.

— Жаль… — протянул. — Придется одному… Хотя обычно один не пью, только на похмелье… Но сейчас мне надо.

Он налил рюмку, выпил, поморщился, закусил лимоном.

— Кстати, вы мне по сотовому звонили? — Да.

— А в другой город звонить не пробовали?

— Зачем? У меня знакомые только в Холмовске.

— Зачем в другой город звонить?! Связь проверить! Может быть, это единственный способ связаться с внешним миром. Я по своему телефону пробовал — полная тишина. Но это же кабельная связь, а у вас все-таки спутниковая, за пределами купола. Давайте попробуем?