Сергей Лексутов - Полночный путь

— А чего ж так мало товару?

— Неудачный торг вышел… — горестно вздохнул Горчак.

И развязав кошель, отсчитал три серебрушки. Человек не двинулся, замерев, и глядя как бы мимо Горчака. Тот вздохнул еще горестнее и прибавил еще денежку. Тогда человек вытащил откуда-то из недр своей короткой накидки лоскуток пергамента, из-за уха тоненькую тростинку, тростинку обмакнул в чернильницу, висящую на поясе, присев на лавку написал несколько слов, взял печать, так же привешенную к поясу, подышал на нее, и с маху шлепнул на пергамент.

Горчак прищурил один глаз, спросил:

— А у Белой Вежи повторно платить не придется? — и демонстративно просмотрел запись, удовлетворенно кивнул.

Половец изумленно спросил:

— Так ты что, нашей грамоте разумеешь?

— Разумею… — коротко бросил Горчак. — В крепость на ночь пустите?

— Ночуйте здесь… — пробурчал чиновник. — Таверна во-он, под стеной… — указал он на скопище домишек чуть в стороне от пристани.

Реутовы работники переглянулись, один сказал:

— Сходим, а, Горчак?..

— Никакой таверны! Своего меду выпьем — и спать. Завтра с рассветом выйдем, пока попутный ветер держится. На веслах намаяться еще успеете…

Как-то так само собой установилось старшинство Горчака. Впрочем, четверка держалась на равных, только Шарап, Звяга и Серик признавая Горчака более опытным, предоставили ему право решать, что и как делать. Подкрепившись копченым мясом с сухарями и луком, оросили все добрым ковшом меду, завалились спать. Серик было, заикнулся насчет стражи, но Горчак его успокоил, что половцы неусыпно несут стражу и на стенах, и на самой пристани. Выплату пошлины они отрабатывают честно.

На рассвете ветерок явственно тянул с моря. Поначалу, правда, пришлось помогать ему веслами, но к восходу он разгулялся, и ладья весело побежала вверх по течению. Снова разлеглись, греясь в лучах весеннего солнышка, лениво переговариваясь. Серик от нечего делать принялся выспрашивать у Горчака и Шарапа половецкие слова, да как из них разговор составлять. К вечеру он уже мог понять простой разговор, да и сам с горем пополам мог что-то сказать, или спросить.

Горчак смеялся:

— Голова у тебя светлая, Серик! А вот ноги ее не туда несут. В купцы бы тебе…

Серик помалкивал, думая про себя, что коли такая веселая купеческая жизнь, да каждый год путешествия по неведомым странам, конечно же, сюда ему и дорога.

На ночевку пристали к правому берегу, пологому, поросшему тополями и ивами, как и правый берег Днепра. Впервые за много дней сготовили похлебку с вяленым мясом, и вволю похлебали варева. В этих местах уже можно было нарваться на речных татей, в основном из новгородских ушкуйников, а потому стояли стражу, по очереди, Серик, Звяга и Шарап. Ночь прошла спокойно. На рассвете, наскоро позавтракав, отчалили. Как и вчера, до восхода поработали веслами, а потом ветерок снова разгулялся.

Кормчий ворчал:

— Пока везет нам… Если подует с верховьев, нипочем не выгребем против течения — придется отстаиваться…

Серик с Шарапом и Звягой увлеченно перебрасывались половецкими словами, когда кормчий вдруг сказал:

— Какие-то люди на берегу…

Друзья разом вскочили. Пологий правый берег был совсем недалеко, так как вверх по течению лучше всего идти ближе к правому берегу, тут течение медленнее. Под ивами стояло несколько шатров унылого серого цвета, а на берегу толпилось человек сорок мужиков, одетых в длинные белые рубахи, с отчетливыми черными крестами на груди и спине. Несколько из них даже забрели по колени в воду и призывно махали руками.

Серик спросил:

— Кто это такие?

Горчак зло выговорил:

— Сами себя они зовут скиттами… Никогда не знаешь, што у них на уме…

С берега заорали, на довольно правильном русском языке:

— Эгей, на ладье! Переправьте нас через Дон! Мы хорошо заплатим!

Горчак выкрикнул несколько слов по-германски. Это вызвало целую бурю негодования на берегу. Кто-то даже похватал луки, и на ладье пришлось спрятаться за щиты, висящие на бортах. Стрелы застучали в борт. Пригибая голову за щитом, Горчак проговорил:

— Серик, а ну-ка покажи, что с нами шутки плохи. А то привяжутся, будут тащиться за нами по берегу…

Серик быстро натянул тетиву, и чуть поднявшись над щитом, принялся посылать стрелу за стрелой, целясь в скиттских стрельцов. Он точно видел, что трое из них упали. Толпа отхлынула от берега, скитты принялись хватать щиты, разложенные тут же на берегу. Но ладья уже уходила.

Горчак рассказывал:

— Никто не помнит, когда они появились; может сто лет назад, может, всегда были, может вместе с половцами пришли? Скитаются вдоль берега моря, то грабят проезжих купцов, то в охрану к ним нанимаются. Если наймутся в охрану, службу несут честно. Ходят с половцами аж до Индии и страны серов. В том караване, с которым я ходил, их человек десять было. Все сплошь из знатных семей младшие сыновья; франки, фрязи, германцы… В закатных странах так; все имение старшему сыну в наследство переходит, а младшие должны зарок давать, и отправляться по миру скитаться. Потому их скиттами и зовут…

— Басурманы они и есть басурманы… — вздохнул Шарап. — Эка такое удумать? Родных детей без всего оставлять…

Серик спросил:

— Горчак, а чего это ты им сказал, што они так разъярились?

— Да всего-то и сказал, што ихняя хорошая плата — ножом по горлу, и слову ихнему верить, все равно, што доверять козлу огород с капустой.

— Так, может, они, все же, заплатили бы нам? — осторожно спросил Серик.

Горчак пожал плечами:

— Может, и заплатили бы… А если они проигрались недавно? А если пропились под чистую? Я ж тебе толкую; никогда не знаешь, што у них на уме…

Серик махнул рукой, и принялся выдергивать стрелы, засевшие в борту и щитах. Древка и наконечники были хороши. Прибрав стрелы, снова пристроился рядом с Горчаком и Шарапом.

Еще три дня весело бежали под парусом, а потом ветер стих, и повисла удушающая жара. Поскидав рубахи, все расселись по веслам. Гребли, изредка обливаясь водой. Кожа поначалу покраснела, а потом слезла лохмотьями. Но грести в рубахах сил никаких не было. За три дня измучились и отощали так, что еле весла поднимали. От жары в глотку ни похлебка из вяленого мяса не лезла, ни копченое мясо с сухарями. В конце концов, кормчий плюнул, по своему обыкновению; мол, что за мореходов Бог послал? И заявил, что надо останавливаться на дневку. Пока выбирали подходящее место для отдыха, Серик вдруг заметил стайку каких-то животных вышедших на берег, на водопой; оленей не оленей, но с маленькими острыми рожками. Быстро втянув свое весло, схватил лук, и, выбрав молодого самца, спустил тетиву. Как всегда, не промазал.

Серик растерянно стоял над тушей. Зверь был чудной какой-то; вроде похож на лесного козла, а нос длинный, горбатый. Подошел Горчак, сказал: