А. Азимов - Роботы утренней зари

— Значит, вы знаете, что случилось?

— Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я был бы больше рад, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от аварийной машины до дома Глэдии ближе, и что ваши приказания были исключительно убедительны и логичны, и вы считали, что безопасность Дэниела важнее вашей собственной. Они правильно поняли вас?

— Правильно. Я заставил их оставить меня там.

— Разумно ли это?

Фастольф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.

Бейли сел.

— Похоже, что это было самое правильное. Нас преследовали.

— Жискар сообщил и сказал также, что…

— Пожалуйста, оставим это, доктор Фастольф, — прервал его Бейли. — У меня очень мало времени, а я еще должен задать вам несколько вопросов.

— Прошу вас, — согласился Фастольф со своей обычной вежливостью.

— Мне намекнули, что вы ставите свои исследования функций мозга выше всего остального, что вы…

— Позвольте, я докончу, мистер Бейли: что я ни перед чем не остановлюсь на этом пути, что я совершенно безжалостен, забыл все понятия о морали и извиню любое зло во имя важности своей работы.

— Да.

— Кто вам сказал это?

— Какое это имеет значение?

— Возможно, никакого. Впрочем, нетрудно догадаться: моя дочь Василия. Я уверен.

— Может быть. Но я хочу знать, правильна ли эта оценка вашего характера.

Фастольф печально улыбнулся:

— Вы надеетесь получить честный ответ о моем характере? В некоторых отношениях это обвинение против меня правильное. Я действительно рассматриваю свою работу как самое важное дело и действительно намерен пожертвовать для нее всем и вся. В таком случае я должен был бы игнорировать общепринятые взгляды на зло и мораль вообще, если бы они стали мне мешать в достижении цеди. Но дело в том, однако, что я этого не делаю, не могу заставить себя. В частности, если меня обвинят в убийстве Джандера, которое я якобы совершил ради достижения прогресса в изучении человеческого мозга, я буду отрицать это. Яне убивал Джандера.

— Вы намекали, что я подвергнусь психопробе для получения некой информации, которую я не могу извлечь из своего мозга иным путем. Вам не приходило в голову, что если вы подвергнетесь психопробе, это продемонстрирует вашу невиновность?

Фастольф задумчиво кивнул:

— Я думаю, Василия намекала, что мое нежелание предложить подвергнуть меня психопробе доказывает мою вину. Это не так. Психопроба опасна, и я так же боюсь ее, как и вы. Однако, я мог бы согласиться на это, несмотря на мой страх, но дело в том, что мои противники мечтают о том, чтобы я согласился. Они все равно стали бы утверждать, вопреки всякой очевидности, что я виноват, а психозонд недостаточно тонкий инструмент, чтобы бесспорно доказать мою невиновность. Но они хотели бы воспользоваться психопробой для получения информации о теории и практике конструирования человекоподобных роботов. Они добиваются именно этого, и именно этого не хочу я.

— Прекрасно. Благодарю вас, доктор Фастольф.

— Не стоит благодарности. А теперь не могу ли я вернуться к тому, что я говорил? Жискар сообщил, что после их ухода к вам приставали чужие роботы. Вы говорили с ними довольно бессвязно, а потом вас нашли под дождем в бессознательном состоянии.

— Чужие роботы действительно приставали ко мне. Мне удалось отделаться от них, отослать обратно, но я подумал, что разумнее будет уйти из машины, чем ждать их возвращения. Может, я плохо соображал, когда принял это решение. Жискар как раз такого мнения.

Фастольф улыбнулся:

— У Жискара простейшая во Вселенной точка зрения. У вас есть какая-нибудь идея, чьи это роботы?

Бейли вертелся в кресле и, казалось, никак не мог усесться удобно. Он спросил:

— Председатель еще не пришел?

— Нет, но вот-вот будет. И Амадейро, глава Института, с которым, как мне говорили роботы, вы вчера встретились. Я не уверен, что это было разумно. Вы вывели его из себя.

— Мне нужно было повидать его. И он не выглядел раздраженным.

— Однако, в результате того, что он назвал клеветническими выпадами и вашей непроходимой глупостью в профессиональном отношении, ему удалось вынудить Председателя к немедленным действиям.

— В каком смысле?

— Работа Председателя — поощрять встречу спорящих партий и достигать компромисса. Если Амадейро желает встретиться со мной, Председатель не может возражать, тем более запретить. Он должен устроить встречу, и, если у Амадейро достаточно доказательств против вас — а найти их против землянина очень просто — это конец расследованию.

— Возможно, доктор Фастольф, вам не стоило вызывать на помощь землянина, учитывая, как мы уязвимы.

— Может, и не стоило, но ничего больше я не мог придумать и сейчас не могу, так что должен предоставить вам самому возможность убедить Председателя принять нашу точку зрения, если вы можете.

— Все на мою ответственность? — кисло спросил Бейли.

— Целиком на вашу, — спокойно ответил Фастольф.

— Нас будет только четверо?

— Фактически трое: Председатель, Амадейро и я. Мы — два принципиальных спорщика, так сказать. Вы тут четвертая сторона, вас только терпят. Председатель может приказать вам уйти, поэтому я надеюсь, что вы не сделаете ничего, что рассердит его.

— Постараюсь.

— Кстати — простите мою грубость — не протягивайте ему руку.

— Не буду, — сказал Бейли.

Он вспыхнул от смущения при мысли о своем недавнем промахе.

— И будьте неукоснительно вежливы. Никаких злых обвинений. Не настаивайте на утверждениях, которые здесь не поддерживают.

— Вы хотите сказать, чтобы я не пытался заставить кого-то выдать себя, например, Амадейро.

— Да, не делайте этого. Вас сочтут клеветником, и это будет тактической ошибкой. Поэтому будьте вежливы! Если вежливость маскирует атаку на противника, мы не спорим. И не говорите, пока вас не спросят.

— Как же это получается, доктор Фастольф? Сейчас вы полны советами об осторожности, а раньше ни разу не предупредили меня об опасностях клеветы.

— Да, это моя вина. Для меня это настолько очевидно, что мне и в голову не пришло объяснять.

— Да, я так и подумал, — проворчал Бейли.

Фастольф поднял голову.

— Я слышу, что подъехала машина, и слышу шаги моего робота, идущего к входной двери. Думаю, приехали Председатель и Амадейро.

— Вместе?

— Наверняка. Видите ли, Амадейро посоветовал устроить встречу в моем доме, что даст мне выгоду быть на своей территории. А он, таким образом, имеет шанс, якобы из вежливости, предложить Председателю привезти его сюда. Это даст ему несколько минут частной беседы с Председателем.

— Вряд ли это честно, — заметил Бейли. — И вы не могли пресечь это?

— А я и не хотел. Амадейро идет на обдуманный риск. Он может сказать что-то, что рассердит Председателя.