Лайт Дейтон - Огонь

Но в один из ненастных дней бурак с дальнего дозора принес совершенно неожиданную весть. Шары в это день подниматься не могли, и бойцовому пришлось проделать весь путь пешком – однако новость того стоила. Дозорный передал отчетливый образ: двуногие, укрывшись за каменной перегородкой, уничтожают несметные орды муравьев морем растекающегося огня! Картинка была не очень четкая – с такой высоты паукам вообще сложно что-либо увидеть. Вроде, поначалу муравьи наседали, но потом один из людей взмахнул рукой, бросил в шестиногих какой-то черный шар. Он ударился о песок, и тут же в воздух взметнулись языки яркого пламени! А двуногий все бросал и бросал свои странные ядра. Мгновенно разлившееся огненное озеро охватило почти всех муравьев. Выскочить из гибельного жара не удалось никому.

Фефн даже не порадовался тому, что найден наконец ненавистный пещерный город на краю пустыни. Младший Повелитель сразу понял, сколь опасное и смертоносное оружие находится в руках у свободных людей. Его нужно было немедленно захватить, желательно вместе с изобретателем. А город сей, столько дождей отравляющий ему жизнь, уничтожить – потом, когда будет покончено с муравьями. А пока…

Но на следующее утро снова зарядил бесконечный ливень. Охоту за изобретателем огненной смерти пришлось отложить. Только через день шары смогли подняться в воздух. Фефн отправил на юг, к Серым скалам сразу двадцать бураков, приказав захватывать всех двуногих, не причиняя им вреда.

Осада – пугающее, незнакомое слово, дошедшее из легенд. Ныне уже даже самые седые старики сразу не припомнят его смысл. А ведь когда-то это слово было на устах всех оставшихся в живых людей. Последняя надежда людей, Ивар Сильный много дней оборонялся от атак смертоносцев в своем укрепленном городе. Пауки осадили его, перекрыли все входы и держали в кольце блокады от одних дождей до следующих, но взять так и не смогли. Лишь спустя одиннадцать лун измученные бесконечной войной люди запросили мира, но и тогда не покорились смертоносцам.

История повторялась здесь, в Угрюмых скалах. Пещерный город истекал кровью. Муравьи, хоть и не нападали теперь на охрану заслонов всеми силами, все равно прощупывали оборону людей почти ежедневно. Небольшие отряды в одну-две дюжины муравьев то и дело атаковали входы, проверяя силу защитников. Айрис была вынуждена держать самых опытных людей на заграждениях. Дежурили посменно. В коротких, яростных стычках рыжие неизменно бывали побеждены и отброшены, но и люди несли потери.

Места для раненых и искалеченных воинов в пещере Кивинары уже не хватало. Некоторых разобрали по домам семьи, но большинству требовался уход, перевязки, и Кивинара настояла на том, чтобы тяжелораненых оставляли в ее пещере: помощницы мастера ран и так выбивались из сил, еще не хватало, чтобы они целыми днями бегали по бесконечным коридорам и туннелям города в поисках пациентов.

Между тем, раненые прибывали после каждой стычки с муравьями, и скоро все пространство пещеры оказалось заполненным. Тогда Правительница Айрис распорядилась освободить все расположенные рядом помещения. Жившие в них люди временно поселились у друзей и родственников. Никто не роптал, не жаловался – все понимали, что это необходимая мера и, к счастью, временная.

Пустые комнаты застелили паучьими одеялами, в центре выложили камнями очаг. Новых раненых приносили уже сюда, и скоро запахи лекарственного отвара пустоцвета, несвежих перевязок и гниющей плоти заполнили близлежащие коридоры. По утрам здесь часто можно было видеть похоронную команду со скорбными лицами. Проходящие мимо люди вздыхали, женщины смахивали непрошеные слезы: еще один раненый не пережил ночи. Искусство Кивинары не могло спасти всех, слишком уж тяжелые увечья наносили людям чудовищные жвалы муравьев.

В эти дни в пещерах почти везде звучали одни и те же разговоры:

– Как твой?

– Да ничего, вроде вытянет… Или:

– Мертвые пески! Что с тобой!

– Талик-то мой…

– Что? Что с ним?

– У-умер… ночью.

Каждое утро тайными тропами на лов выходили охотники – самые искусные, самые опытные. Послать в пески необученную молодежь – это значит наверняка отправить на смерть. У горячих молодых парней не хватит сноровки обойти стороной муравьиные дозоры, и, кроме того, совершенно точно не хватит терпения таиться от них, пережидать, отсиживаться в укромных местах по полдня.

Охотники весь день проводили в песках и возвращались с добычей лишь следующей ночью. И не только из-за муравьев. Дичи поблизости от Угрюмых скал становилось все меньше. То ли шестиногие тоже промышляли себе еду, то ли, напуганная небывалым нашествием, пустынная живность просто покидала эти края. Все глубже и глубже в сердце пустыни прятались песчаные крысы, бегунки, пескозубы, чтобы добыть хоть немного мяса, ловцам приходилось промерить шагами не одну сотню перестрелов. Однако добычи на всех не хватало, и постепенно – медленнее, конечно, чем могло бы быть, – но все равно таяли запасы в пещерных кладовых. Угроза голода отступила лишь на некоторое время.

Обычно Редар до заката находился у загражденного входа в город, а на ночь глядя отправлялся в пустыню вместе с Кенгаром, Аваллитом и вечно угрюмым Бегалом. Еще день полагался на отдых, но обычно никто из охотников им не пользовался – люди были нужны везде: и в Привратной пещере, и в Сырой, и в дозоры на Укушенную скалу и Открытый Пятачок. Да и муравьи не давали отдыхать.

Такой ритм выматывал, многие охотники от недосыпа и усталости ходили измученные, с черными кругами под глазами, и это было опасно: слабость и невнимательность в бою приводила к новым жертвам. Кенгар и Римал это понимали и до хрипа кричали на своих людей, почти силком гоня их отдыхать.

Пустынник и сам держался только силой воли и выносливостью. Пустыня приучила его к лишениям, и пока он выглядел свежее многих пещерников, но понимал, что это ненадолго.

С Кирой он виделся урывками, то по пути к завалу, то в полутьме переходного туннеля. Они не успевали даже насмотреться друг на друга, взяться за руки, как Редару снова надо было куда-то бежать.

– Реди, ты как? Я тебя с позавчерашнего дня не видела…

– Прости, Кир… Я до заката на Привратном заслоне стоял, а потом сразу ушел на лов. Только утром вернулся.

– А вечером сегодня будешь? – Не знаю еще, но я постараюсь, обязательно постараюсь!

Кира грустно смотрела на него, будто хотела запомнить каждую черточку его лица.

– Я так скучаю без тебя.

– Я тоже, Кир. Но ты же видишь…

Ночью, когда измученный город спал, Редар продолжал опыты с нефтью. Приходилось, правда, экономить: запасы были невелики. В тот памятный поход в муравьиную долину он принес совсем немного – всего пару глинянок. Торопился домой, да и измотал его изрядно бесконечный двухдневный переход – не смог унести больше. А теперь жалел: нефть заканчивалась…