Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

– Потому что это невозможно! Ты знаешь, наверное - там сетка внутри. Если нарушить оболочку, ткань, сетка рассыплется, я смотрел. Для того, чтобы это понять, не надо быть физиком. Можешь сама убедиться. Плащ не разбирается. Понимаешь? Надо идти не с конца, а с начала. Если кто-то сможет повторить работу деда - прекрасно, мы научимся делать такие плащи. А сейчас ясно только, что это в принципе возможно- вот он, плащ, висит на гвоздике…

– Но так не бывает! Чтобы ничего нельзя было узнать.

– Как видишь, бывает! Дед мой, Константин Юрьевич Угрев, был большой шутник и любитель мистификаций. Вообще странный человек. Я его, конечно, не знал, но матери, когда он умер, было семнадцать лет. Я поздний ребенок. Бабушка умерла еще раньше, и дед с матерью жили вдвоем. Ну, Константин Юрьевич работал себе и работал в Летательном Институте. Время было интересное, масса всяких идей. То, что. матушку мою зовут Энергия Константиновна, говорит само за себя. К тому же у деда была эта самая невесомость. Но он был одиночка, мечтатель и не очень-то уживчив. Ни с кем не советовался, не делился, все делал сам, что называется, от и до. И вот, когда работа была уже почти сделана, в институте случилась какаято история, и деду пришлось уйти. Это было в конце тридцатых.

Он на свой страх и риск здесь, на даче, закончил опыты. Но в институте к тому времени многое изменилось. Когда дед пошел к директору института, тот как-то очень грубо с ним обошелся - дурак просто был, наверное. Дед хлопнул дверью. Он был старой закалки и вспыльчивый к тому же. В тот же день он уничтожил все бумаги, относившиеся к его открытию. Мать помнит, как он запихивал в печку листы, которые вырывал из толстой тетради. Когда она спросила деда, что он делает, он ответил, что, мол, из-за этих записей могут быть неприятности. Понятно, в общем. После этого Константин Юрьевич прожил еще года два здесь, в Омутищах. Тогда был большой дом, он сгорел после войны. Сгорела и та комната, где была лаборатория, так что даже предполагать, в каком направлении работал дед, нельзя. Но дома был каменный погреб с железной дверью, он уцелел. Думаю, дед нарочно устроил такой сейф. Там лежало много всякой рухляди, потом мать всю ее вытащила в чулан - ну а я наткнулся на летающий плащ.

– Выходит, дед твой всех таким способом разыграл?

– Не без того, наверное, но не это главное. Он, конечно, обиделся - он был уважаемый ученый, читал лекции, а с ним обошлись как с мальчишкой. Вот он и решил, что никому его изобретение не нужно, да и не хотел осложнять дочери жизнь. Он ведь был уже стар.

– И ты идешь по его стопам.

– В каком смысле?

– Не хочешь осложнясь себе жизнь и пытаешься все скрыть. По-моему, это почти преступление.

– Я считаю, дед был прав. Эта штуковина преждевременна. Ни к чему она; в сущности. Так, занятная игрушка, к тому же в единственном экземпляре. Поэтому, между прочим, надо ее беречь.

– И чтобы сохранить для себя игрушку, как ты выражаешься, надо хранить под спудом величайшее изобретение, так, что ли?

– Да, так!

– Как же ты заблуждаешься! - Мария возбужденно заходила по комнате, потом подошла к нему и посмотрела в глаза.

Угрев потупился.

– В чем же я не прав? - пробормотал он и через мгновение вдруг прибавил: - Знаешь, я ведь хотел на тебе-жениться.

– Догадываюсь,- тихо ответила Мария.

– Надо было, наверное, быть решительнее… Мне всю жизнь этого не хватает.

Мария подошла к мольберту, стоявшему в углу, откинула закрывавший его кусок холста. На раме был укреплен подмалевок картины, изображавший две фигуры - мужскую и женскую, висевшие в странных позах, держась за руки, над верхушками деревьев.

– Конечно, надо быть решительнее! Огласки испугался! Подумаешь, сначала не поверят. Конечно, будут сложности Ну и что? Чего бояться? Зато потом!

– Что потом? Тоже ничего не будет, кроме неприятностей. Уверяю тебя, плащ невоспроизводим. Знаешь, бывают японские магнитофоны - как только открывал крышку, механизм рассыпается. Дед эту идею давно использовал.

– Тебе просто-напросто лень беспокоиться! Ты боишься всего на свете, жить боишься!

– Тебе, Маша, полком бы командовать.

Мария отмахнулась.

– Слушай, Константин,- сказала она, не сводя с него глаз,- дай мне еще полетать. Только на улице.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Слишком ветрено.

– Я осторожно! Ты, наверное, думаешь, там Артем сторожит. Да твою дачу днем с огнем не найти, тем более сейчас, среди ночи! Я немного! Ведь это мой, может быть, единственный шанс. Пожалуйста, Костя!

Угрев не умел отказывать.

– Ладно, так и быть. Только вот что: полетишь с чердака и обязательно со страховкой. Действительно очень ветрено.

После долгих блужданий трое любознательных молодых людей стояли на той самой улице, где находился дом Угревых.

Четвертой в компании была Артемида, но она была невидима и стояла отвернувшись.

– Что, мужики, безнадежно? - спросил Виктор.

– Похоже на то,- устало ответил Артемий.

– С велосипедом он здорово придумал,- с сожалением заметил Даниил.- Права была Мария - он ловкий малый.

– Не столько он ловкий, сколько мы дурни,- возразил Артемий.- Мария опять-таки права.

Виктор отошел к обочине и уселся на траву. Артемий и Даниил переговаривались.

– Кого я только не спрашивал! Никто ничего не знает.

– Еще бы! Тут столько домов. Это как иголка в стоге…

– К тому же даже приблизительно неизвестно, куда же он поехал на самом деле.

– Да, направление неизвестно. Я спрашивал о велосипедисте с девушкой на багажнике, но, разумеется, каждый второй велосипедист с девушкой на багажнике.

По улице приближался к ним нетвердой походкой пожилой мужчина.

– Попробую в последний раз,- сказал Даниил.- Если ничего - домой. Извините, папаша,- обратился он к прохожему,- вы не знаете, где тут дача Угревых?

Мужчина остановился, покачнулся и задумался.

– Угревых, Угревых. Это где Костя, что ли?

– Да-да, где Костя.

Преследователи замерли. Артемида через плечо покосилась на них.

– Вот она,- мужчина показал на забор.- Видите - всего одна и есть на той стороне…

– Что-то света не видно,- сказал Артемий.

– Ну, не знаю,- мужчина пожал плечами и снова покачнулся!- Дача-то в глубине. Вы пройдите, пройдите. Костя там, я точно говорю. Он сегодня заходил, велосипед брал.

– Большое вам спасибо.

Агапыч удалялся.

– Послушайте! -окликнул его Артемий.- А собаки у него нет?

– Чего? Собаки? - Агапыч замотал головой.- Не, собаки нет. Какая у него собака…

– Ну, кажется, клюнуло,- прошептал Даниил.- Все. Пошли. Перелезем через забор. Только тихо.

Они продрались через заросли крапивы и подошли к дому.

– Дом выглядит необитаемым,- сказал Артемий тихо.

Виктор прижался ухом к стене: - Там кто-то есть.